Сомнение продолжалось недолго. Прошло каких-нибудь 10–15 минут, и 3-й батальон Апшеронского полка уже тронулся налево и потом прямо по крутой осыпи к занятым горцами обрывам, а дивизион драгун с ракетной командой и милицией – по дороге. Прочие войска продолжали стоять на месте. Движение апшеронцев представляло великолепную картину, которой нельзя было не залюбоваться всякому мало-мальски военному человеку. Без всякой дороги, по усеянной каменьями рыхло-глинистой покатости, рассыпав впереди густую цепь, подвигался батальон почти ползком, без выстрела. С обрыва обозначился ряд дымков, защелкали глухие звуки все чаще и чаще, но батальон продолжал подвигаться: с каждой минутой передовые люди близились к обрыву, казалось, вот встретит их залп, оглушительное гиканье и удар в шашки. Сердце невольно стало замирать у нас, зрителей, всегда больше волнующихся, чем сами участники боя. Уже начинали раздаваться голоса, что следовало одновременно двинуть и еще батальон правее, уже слышались все чаще и чаще звуки рожка: та-та-та-та, та-та-та-та (наступление), уже мелькали уносимые назад раненые, как вдруг горцы засуетились, значки исчезли и все мгновенно скрылось в надвигавшемся тумане… Это они увидели выезжавших на гору драгун, готовых ударить им во фланг. В ту же минуту приказано нашему батальону как можно скорее идти по дороге за драгунами. Мы пустились почти бегом. Крутая узкая дорога в гору едва давала возможность двигаться справа рядами: люди растягивались, невзирая на все приказания. Вот тут-то я впервые увидел, что мог совершать наш незабвенный кавказский солдат. Хорошей лошади только в пору было следовать за ним, навьюченным тяжелым ружьем, патронами, мешком с сухарями и разными принадлежностями, шанцовым инструментом, двумя-тремя поленьями дров, в придачу с шинелью через плечо, в длинных, сплошь усыпанных гвоздями сапожищах!..

Взобравшись на высоты, мы увидели остановившихся драгун, успевших пустить несколько ракет за отступавшим неприятелем, и дальше, верстах в четырех-пяти – хвост горского полчища, медленно двигавшегося по плоской возвышенности Турчи-Дага. Остановились и мы перевести дух, прошли еще версты две с драгунами; затем подъехал командующий войсками со своим штабом, поздоровался с людьми, поблагодарил за быстроту движения и прекратил преследование. Так нам и не удалось в этот раз подраться.

У апшеронцев было несколько человек потери, и в числе раненых батальонный командир их майор Дубельт, сын известного в свое время начальника 3-го отделения. Когда подошли все остальные войска с обозом да присоединился взобравшийся по круче Апшеронский батальон, отряд продвинулся еще версты две вперед и расположился лагерем. Нашему батальону было указано место особо – впереди, над противоположным обрывом Турчи-Дага, с которого виднелись несколько непокорных аулов и укрепленный Согратль; вблизи нашего расположения проходил обрывистый спуск, который нам следовало главнейше караулить.