Гаджи-Мурат окончательно увидел, что никакого успеха в затеянном деле ожидать нельзя и что самое лучшее – поскорее спасаться, пока, чего доброго, жители не перейдут на русскую сторону и сами не заградят ему отступление. Продержав депутацию под разными предлогами до позднего вечера, он отпустил ее, обещав наутро явиться для личных объяснений и совещаний со старшинами, а между тем ночью незаметно снялся со своей позиции и ушел через Джуфу-Даг.

Расположенные по горам на границе своего ханства казикумухцы, заметив движение партии, тотчас дали знать об этом только что прибывшему к укреплению Чирах 1-му батальону Дагестанского полка, о замечательном суворовском походе коего я говорил выше. Батальонный командир подполковник Козлянинов (о нем я сообщу в другом месте несколько интересных сведений), оставив свои тяжести при одной роте возле укрепления, с остальными тремя ротами бросился бегом навстречу Гаджи-Мурату, которого и встретил у Эмоха. Горцы с обнаженными шашками бросились на наших в атаку, желая прочистить себе дорогу, но встреченные убийственным залпом, шарахнулись назад. Оправившись, они с дикими криками повторили атаку, но наши роты, подпустив их на какую-нибудь сотню шагов, опять дали убийственный залп и с криком «ура!» двинулись вперед. Тогда мюриды вынуждены были кинуться в сторону, в овраг, и искать спасения в бегстве, врассыпную. Преследовать утомленными пешими людьми конных не было никакой возможности, тем более что уже начинались сумерки, и потому Козлянинов велел бить сбор и, собрав людей, потянулся назад к Чираху. В руках наших молодцов осталось 120 лошадей, много добычи из награбленной горцами в Буйнаке и Табасарани, пленная жена убитого Шах-Вали, ее служанка и один ребенок да восемь пленных мюридов. Случись тут хоть один эскадрон драгун, Гаджи-Мурат и его партия погибли бы, без сомнения, до единого. Но драгуны отдыхали в Курах, и самый прекрасный случай отличиться от них ускользнул. Остатки разбитой партии пробрались между Чирахом и Рычи и пустились к Самуру. В одном месте их встретил рутульский наиб со своей милицией, но она струсила, или вернее – не захотела драться против единоверцев. 25-го числа еще раз встретил уже весьма поредевшую партию помощник самурского окружного начальника ротмистр Македонский с пятью сотнями милиционеров и заградил ей путь. Гаджи-Мурат, у которого уже оставалось всего около 300 человек (половина, потерявшая лошадей, рассеялась и пробиралась горами), выхватил шашку и, как разъяренный тигр, бросился впереди своих удальцов. Милиционеры дали залп, но не устояли, и партия пронеслась дальше, потеряв с десяток убитых, двух пленных и до двадцати лошадей. У милиционеров оказалось до 40 человек потери, верно, из людей, высланных вперед в виде аванпоста.