В сороковых годах служил в Грузинском гренадерском полку полковник Челищев, замечательный карикатурист. В числе удачнейших его произведений помню картинку, изображающую генерала Нейдгардта в солдатском мундире, в лаптях, но в очках и с Георгием на шее, переходящего через горы с Кавказа в Россию, согнувшись под тяжестью лежащего на спине большого мешка, с надписью «100 000 рублей экономии». Сходство было замечательное, работа вообще талантливая, и самая соль карикатуры очень меткая… Если бы Челищев оставался на Кавказе и в 1856 году, то такую же картину мог повторить и в отношении Муравьева.

Вместе с известием о назначении нового главнокомандующего, приведшим в некоторое волнение и меня, уже давно к этому подготовленного, получил я письмо из Грозной от адъютанта и ближайшего родственника генерала Евдокимова, чтобы я немедленно возвращался, потому что дел к приезду князя Барятинского предстоит весьма много, а времени остается мало. Я тотчас же и уехал в Пятигорск, а на другой день уже трясся на незабвенной перекладной, под палящими лучами солнца и в тучах пыли по почтовому тракту через Георгиевск и Моздок в Грозную.

По всему пути, с кем ни встречался, с кем ни говорил, все также торжествовали и радовались новому назначению. Но в Грозной ликованиям не было конца: здесь считали князя Барятинского своим, здесь он жил, будучи начальником левого фланга, здесь он водил отряды в Чечню, здесь прежде командовал полком, отличался, здесь он, так сказать, окавказился, свыкся и полюбил край, усвоил взгляды на систему военных действий, здесь исключительно все были его приверженцами, не исключая самих чеченцев, уважавших храброго, решительного человека и любивших его щедрость. Не менее других был доволен и генерал Евдокимов, вероятно, предчувствовавший свое блистательное будущее, да и самим своим назначением на левый фланг обязанный, хоть и неофициально, князю Барятинскому, потому что Н. Н. Муравьев имел в виду на это место пригласить из Варшавы князя Д. О. Бебутова…

До приезда нового главнокомандующего, имевшего прибыть на Кавказ по Волге через Астрахань по Каспийскому морю, оставалось не больше двух месяцев. Евдокимов хотел при первой же встрече представить несколько записок по разным более важным предметам, и пришлось мне, не теряя времени, засесть за работу. Сколько могу вспомнить, писал я и о мерах для избежания затруднений при перенесении полковых штаб-квартир на новые места, и о наделении покорных чеченцев землей, и об изменении предположенного надела землей станиц Сунженских казачьих полков, и об облегчении рубки просеки в чеченских лесах, и о ближайших предстоящих зимой действиях. Нужно сказать, что вместе с назначением князя Барятинского главнокомандующим последовало совершенно новое распределение военно-административных районов: вместо начальников левого фланга Владикавказского военного округа и центра Кавказской линии образовалось одно обширное управление «командующего войсками левого крыла линии», которым и был назначен генерал Евдокимов, произведенный в генерал-лейтенанты. Сфера деятельности его вдруг утроилась, пришлось заняться делами прежних трех управлений, из коих два были ему совершенно незнакомы; на первых же порах некоторые сведения, приобретенные мною при бароне Вревском во Владикавказском округе, весьма пригодились.