…Я подружился с мадам [Джульетт] Adam, много говорил ей о вас, очень заинтересовал её, и она объявила мне, что её Revue открыта не только для теософии, но и для защиты лично вас, если понадобится…

Сегодня я провёл утро у Рише[780] и опять-таки много говорил о вас, по случаю Майерса и Психического общества. Я положительно могу сказать, что убедил Рише в действительности вашей психической силы и феноменов, исходящих от вас. Он поставил мне категорически три вопроса. На первые два я ответил утвердительно; относительно третьего сказал, что буду в состоянии ответить утвердительно, без всяких смущений, через два или три месяца. Но я не сомневаюсь, что отвечу утвердительно, и тогда, увидите, будет такой триумф, от которого похерятся все психисты!..

Преданный Вам сердечно,

Вс. Соловьёв[781].

В предисловии к книге Соловьёва Уолтер Лиф признался, что предшествующее письмо заставило его серьёзно задуматься:

Насколько я могу судить, оно свидетельствует о несоответствиях в рассказах господина Соловьёва; из письма явствует, что он неправильно отразил своё ментальное состояние, в котором находился после разговора в Вюрцбурге. Признаюсь, мне не кажется правдоподобным его объяснение, якобы всё это письмо было лишь насмешкой. С учётом обстоятельств даже «насмешливый тон» требует разъяснений[782].

Тот факт, что письмо от 8 октября не было шуткой, странным образом подтвердился в «Современной жрице», где Соловьёв совсем по другому поводу приводит цитату из письма на французском от Шарля Рише. В письме говорится:

При встрече со мной Вы сказали мне: «Не спешите судить; она показывала мне удивительные вещи, я не могу назвать своё мнение окончательным, но думаю, она невероятная женщина, наделённая исключительной силой. Подождите, и я дам Вам более полное объяснение»[783].