Осенью 1925 года в бывшем Петербурге, год назад переименованным в Ленинград, и в Москве отмечали 200-летие Петербургской Академии Наук, только что переименованной в Академию Наук СССР и переданной из Наркомпроса непосредственно в правительство (СНК). На юбилей Академии съехались не только советские ученые, но и знаменитые гости из-за рубежа, многие из которых были ее иностранными членами-корреспондентами или почетными академиками. Газеты подробно описывали торжества.

Среди советских физиков особым вниманием пользовался академик Иоффе. Газета «Правда» 8 сентября писала: «Академику Иоффе удалось разрешить один из мировых научных вопросов. В нескольких лабораторных опытах он получил максимальную концентрацию энергии в минимальном объеме. Сконструированный аккумулятор может помещаться в жилетном кармане и содержать заряд энергии, достаточный для самого мощного автомобиля в течение суток».

Публикации на эту тему продолжались, интервьюировали Макса Планка, который сказал, что прочел только короткую заметку, но считает его вполне возможным; будущее покажет, удастся ли его использовать для практических целей. Работы Иоффе по концентрации энергии поддержал Пауль Эренфест, преемник Лоренца на кафедре теорфизики в Лейдене. Я.И. Френкель, «близко стоящий к академику Иоффе» высказался осторожно, но не исключил возможности прорыва в этой области.

Основой для подобных надежд явилась работа Иоффе и М.В. Кирпичевой-Миловидовой 1916 года, в которой было показано, что в процессе диссоциации кристаллической решетки (стимулируемой внешними воздействиями – например, нагревом) ионы перемещаются из узлов решетки в пространство междоузлий, по которому и передвигаются под воздействием приложенного электрического поля, подчиняясь закону Фарадея. Далее делалось предположение, что в этом случае процесс пробоя кристаллов может трактоваться по аналогии с хорошо изученным процессом пробоя газов. Там процесс развивается как цепная реакция. Затем делался вывод о том, что электрическая прочность газового промежутка может быть увеличена за счет уменьшения его «толщины». Если толщина меньше длины пробега свободного электрона, то лавинный процесс не сможет развиваться и пробой можно предотвратить. Ставился вопрос – нельзя ли повысить и диэлектрическую прочность диэлектрика, уменьшая толщину соответствующего слоя? К этой работе Иоффе привлек молодых сотрудников – К.Д. Синельникова, П.П. Кобеко, а позже И.В. Курчатова. Последнего Синельников перетащил из Баку в Питер от свата Иоффе Усатого, профессора физики и электротехники в тамошнем Политехническом. Иоффе предложил Курчатову сначала проверить странный результат американца Хартига, утверждавшего, что тонкие слои металлов оказываются прозрачными для низкоэнергетических электронов. Курчатов показал, что пленки, с которыми работал Хартиг, были дефектными и завоевал признание как эспериментатор с развитым критическим чутьем, опубликовав в 1926 в Physical Revue опровержение результатов Хартига.