Первые опыты по проверке идеи Иоффе подтвердили наличие предсказанного эффекта и были изложены Иоффе, Курчатовым и Синельниковым в Докладах Академии Наук в 1927 году.
Другая возможность использования эффекта – создание сравнительно небольших по размерам изоляторов в линиях высоковольтных передач взамен существующих громоздких. Получалось, что напряжение пробоя может быть обратно пропорционально третьей степени толщины прослойки конденсатора, в котором запасалась энергия, необходимая для подачи напряжения. Толщину прослойки можно было измерять либо оптически, либо по времени релаксации после разряда конденсатора. При толщине в несколько десятков микрон результаты методов совпадали. От оптического метода поэтому отказались.
О полученных в лаборатории Иоффе результатах стало известно не только нашим, но и зарубежным ученым и инженерам. Фирма «Сименс» поспешила заключить соглашение на исследование и использование эффекта в 1927 году. Заинтересовалась результатами и «Дженерал Электрик». Иоффе знали все, и он пользовался высокой репутацией. Еще важнее была поддержка в руководстве СССР. Председатель ВСНХ Куйбышев распорядился о выделении значительных средств. На XVI съезде партии Куйбышев рассказал о перспективах для народного хозяйства, которые сулило внедрение идеи Иоффе.
Иоффе был рад успеху. Ему принадлежал популярный в СССР лозунг: «Физика – это техника будущего». Обычно будущее наступало не скоро, иногда и потому, что с физическими результатами поступали, как чукчи из анекдота: картошку весной посеяли, а через месяц выкопали и съели – очень кушать хотелось.
А тут – вот она физика, и сейчас немцы и американцы сделают технику – у них это быстро, не как у нас. И институт назван удачно – физико-технический. И физмех в Политехническом выпускает не физиков и не инженеров, а инженеров-физиков.
Однако успех почему-то не приходил. Если «осторожный пессимизм» первыми начали высказывать теоретики, то экспериментаторы, сначала в СССР, а потом за рубежом не могли подтвердить результаты, полученные в лаборатории А.Ф. Иоффе (и подтвержденные в лабораториях Сименса). Особенно резкой была критика Льва Ландау, аспиранта Физтеха с 1927 года.