Фактически отверг «Отечественные записки» и Лев Толстой. Невзирая на сложные отношения с Михаилом Катковым, редактором «Русского вестника», где он печатал «Войну и мир» и «Анну Каренину», Толстой опубликовал у Салтыкова и Некрасова лишь одну статью, правда, большую, – «О народном образовании» (1874. № 9). Другой постоянный автор «Русского вестника», Достоевский, после скандала с Катковым по поводу изъятия из романа «Бесы» главы «У Тихона», откликнувшись на выгодное по гонорару предложение Некрасова, решил передать свой новый роман «Подросток. Записки юноши» в «Отечественные записки». Однако такое решение было не по нраву Салтыкову, который после прочтения первых частей назвал роман Достоевского «просто сумасшедшим». Как и Толстой, Достоевский стал для салтыковских «Отечественных записок» автором одного произведения. Хотя в декабре 1876 года Салтыков как ни в чём не бывало просил у Фёдора Михайловича «хотя небольшой рассказ», тот сотрудничество не возобновил…

Непросто обстояло дело в журнале и с поэзией. Наперекор присутствию в литературе Афанасия Фета, как раз вновь ставшего Шеншиным, русский лиризм в эпоху реформ перекочевал в пантеон (в современном, а не в римском значении этого слова), как теперь видно, набирая новое качество перед расцветом в ту пору, которую назовут Серебряным веком. Но пока истинные таланты были наперечёт. Из таковых, кроме Некрасова, в постоянных авторах журнала состояли Алексей Жемчужников, один из создателей Козьмы Пруткова, неторопливый поэт странной судьбы, и переводчик, а также поэт-сатирик Дмитрий Минаев, по-своему стихотворно поддерживавший щедринскую линию «Отечественных записок».

Однажды на страницах журнала появился Яков Полонский с поэмой «Мими», за которую пришлось заплатить непомерный гонорар, даже в ущерб безотказному и аккуратному Островскому.

Плодовитый, но среднеспособный Алексей Плещеев был секретарём редакции, а после смерти Некрасова взял под свою опеку поэтический отдел, однако свежего лирического ветра он в атмосферу «Отечественных записок» принести не мог.

В журнале печаталось немало переводных произведений, но усмотреть в отобранном черты какой-то системы затруднительно. Скорее, здесь исходили из возможностей переводчиков, сотрудничавших с журналом. Наряду с проходными версификациями здесь можно найти очень интересные опыты. Так, Дмитрий Михаловский предпринял первую попытку сделать полный перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло, Пётр Вейнберг перевёл кантату Роберта Бёрнса «Весёлые нищие», а Николай Курочкин – стихотворения Шарля Бодлера, которого наряду с Некрасовым и Уитменом следует отнести к первооткрывателям урбанистической темы в мировой поэзии. Можно, правда, добавить, что в одном из номеров было напечатано переведённое тем же Михаловским стихотворение Сюлли-Прюдома, которому многие годы спустя было суждено стать первым лауреатом Нобелевской премии по литературе. Но тогда придётся вспомнить и то, что сам Нобель видел таким лауреатом Льва Толстого, но тот отказался…