Но всё же особенно важным и ценным для меня, как слушателя и ученика, оказалась работа над Адажио и Фугой Баха. Абрам Ильич сам часто брал скрипку Безродного и играл, демонстрируя абсолютно отчётливое голосоведение, то есть ясное проведение темы фуги во всех вариантах её развития. Я впервые услышал, как Абрам Ильич исполнял трёхголосные аккорды фуги сразу по трём струнам, не «разламывая» аккорд на части, как это делало большинство скрипачей, а именно играл одновременно по всем трём струнам при этом вибрируя каждый аккорд на всём протяжении длительности ноты. Подобная техника исполнения аккордов была для меня совершенно новой в то время. Я это хорошо запомнил и в будущем, когда стал студентом Консерватории, старался применять этот метод аккордовой техники не только в этом сочинении.

Впоследствии я узнал, что истоки этой техники лежали в искусстве Фрица Крейслера, исполнявшего аккорды таким способом в Сонатах Бетховена, Грига или Концерте Брамса. Исаак Стерн в 1956 году использовал такую же технику исполнения аккордов в этой Фуге. А ещё позднее мы услышали подобный подход и в исполнении Сонат Баха X. Шерингом. Но в 1949 году такая аккордовая техника была, бесспорно, новой для большинства из нас. Во всяком случае, много лет спустя, когда мне пришлось сыграть эту фугу в Нью-Йорке одному профессору техасского университета, которого я должен был заменить на учебный год, он меня в изумлении спросил: «Где вы так научились играть эту фугу?» Я с удовольствием рассказал историю моего «урока» над Фугой Баха в квартире А.И. Ямпольского. Так что благодарны Абраму Ильичу все, кто когда-либо соприкасался с его педагогическим мастерством. Нужно благодарить судьбу за то, что она дала нам возможность хотя бы и коротко общаться с великим педагогом XX века.

* * *

Весной 1956 года, как говорилось выше, Абрам Ильич выступил со своим сообщением в Институте им. Гнесиных. В нём он выразил свою серьёзную озабоченность состоянием скрипичного исполнительского искусства: «Необходимо… за каждым исполнителем признать право на своё понимание и трактовку произведения». Речь шла не о техническом уровне молодых скрипачей – по-прежнему советские скрипачи, как правило, побеждали на международных конкурсах. Речь шла об искусстве интерпретации, о выработанных шаблонах в подходе к исполняемым произведениям, которые стали как бы неофициальными стандартами, отступать от которых было не принято в последние сталинские годы.