На следующее утро на репетиции я начал расспрашивать у своих коллег об этом удивительном скрипаче, Имя Дэвида Нэдиэна вызывало у всех только восторженное восклицание: «О-о-о!» В этом «О-о-о», как я понял позднее был заключён и восторг и некоторая грусть несбывшихся надежд. Об этом немного позднее.
Правда, никто мне не смог тогда рассказать о нём более или менее подробно – у кого он учился, где выступал, почему мы о нём в Москве ничего не знали. Естественно за более подробнвми сведениями я обратился к своему новому другу Альберту Котелю – о котором писал в книге «В Большом театре и Метрополитэн опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке». Позволю себе привести оттуда краткую справку об этом примечательном человеке и музыканте. Он был исключительно колоритной личностью. Родом из Вильны, в начале 1920-х годов переехавший с семьёй в Варшаву, он был не только отличным солистом-виолончелистом, но и первым концертмейстером группы виолончелей Палестинского Симфонического оркестра (так оркестр называли англичане, а на иврите он назывался Симфоническим оркестром Эрец Исраэль –
Котель был живой энциклопедией истории музыкально-исполнительского искусства XX века в Европе и Америке. Трудно себе простить, что его рассказы не были записаны на магнитофонную плёнку. Он был близко знаком с такими всемирными знаменитостями, как виолончелисты Григорий Пятигорский, Эммануил Фейерман; скрипачи Айзик Стерн, Миша Эльман, Натан Милынтейн. С Леонардом Бернстайном он был знаком ещё с 1948 года в Израиле. Во время Войны за независимость: они дали концерт в только что освобождённой Бер Шеве, где Бернстайн играл «Голубую рапсодию» Гершвина и дирижировал оркестром Палестинской филармонии. Через несколько дней Бернстайн вёл джип по Старому Иерусалиму и около Дамасских ворот они с Котелем попали под обстрел иорданских снайперов, стрелявших со стен Старого города. Они пролежали несколько часов под машиной, пока израильские снайперы не «сняли» иорданцев со стены.