О «новом современном направлении, вследствие которого биографии становятся похожи на романы и романы на биографии», писал в «Современнике» К. Д. Ушинский. По его мнению, соединение их «в один ряд произведений отнимает у них обоих то, что составляет их характеристическую и необходимую особенность, – у биографии: строгость истины, строгость, иногда сухую, но необходимую; у романа: возможность страстной поэтической концепции, может быть идеальной, но необходимой в произведении поэзии».[1125]

Чернышевский не против умело отобранных фактов, ярко рисующих характер личности. В способности схватить «живое лицо писателя» видится ему положительное качество лекций Теккерея об английских юмористах (XVI, 28). Высоко оценены «Четыре исторические характеристики» Т. Н. Грановского, которые «соединяют верность ученого понимания с увлекательным изложением» (III, 368). Но, по Чернышевскому, жизнеописания всегда включают в себя элемент исследования, и такого рода труды более полезны русскому читателю, едва начавшему вырабатывать самостоятельный «образ мыслей». Эта потребность русской публики в известной мере учтена Анненковым: «…Исследователь дает нам завершенную картину жизни и творчества Пушкина», «ученый труд в его окончательной форме» (II, 428. Курсив наш – А. Д.). Для Чернышевского важны не скрупулезные описания бытовой стороны жизни Лессинга, не «босвеллизм» как обязательное условие построения биографического труда, а научное изучение фактов биографии творческой личности, оказавшей на жизнь своего народа «благотворное влияние». Выступления против «биографического метода» в тогдашнем его истолковании имеют теоретическую ценность, сохранившую значение до сего времени.

Новаторски решает автор «Лессинга» и сложный вопрос о месте и аспектах освещения творчества в биографии писателя.

Белинский отмечал в свое время, что изучаемые биографом «обстоятельства частной жизни» и убеждения писателя должны рассматриваться «в живой связи с творениями».[1126] Этот же принцип стал определяющим в литературно-биографической практике Чернышевского. Он против биографий, в которых сведения о произведениях писателя даются в отрыве от рассказа о его жизненном пути. Такие жизнеописания «сухи и бессвязны донельзя, и нет возможности приискать в них что-нибудь имеющее связь с поэтическою деятельностью поэта» (II, 206). Вслед за Анненковым он повторяет, что «лучшая биография поэта в его собственных произведениях, потому что у него постоянно живая связь между событиями жизни и произведениями» (II, 436).