Тот же приговор обществу выносит и Чернышевский, критикуя в статье о новой тургеневской повести иных либеральных деятелей. «Характер нашего героя верен нашему обществу, – пишет Чернышевский. – <…> Пошлость, которую он сделал, была бы сделана очень многими другими, так называемыми порядочными людьми нашего общества; стало быть, это не иное что, как симптом эпидемической болезни, укоренившейся в нашем обществе» (V, 158, 166).

За критикой тургеневского героя стоит критика либералов типа Кавелина, людей «очень образованных, чрезвычайно гуманных, проникнутых благороднейшим образом мыслей», но сникших «перед решительной минутой». Они не принадлежат к тем силам в обществе, которые «положат преграду» вредному влиянию «дурных людей» (V, 156–157), – крепкой и действенной оппозиции крепостникам они не составят.

С первых же строк автор критической статьи напоминал читателям, что ныне «крестьянский вопрос <…> сделался единственным предметом всех мыслей, всех разговоров» (V, 156). Следовательно, предлагаемый разбор художественного произведения, хотя и не связанного напрямую с крестьянской проблематикой, не может быть воспринят вне контекста современного положения крестьянского дела. И когда автор статьи переходил к объяснению сцены свидания Ромео (так Чернышевский назвал героя «Аси») с доверившейся ему влюбленной девушкой, внимательному читателю оставалось лишь сопоставить эти рассуждения критика с последними внутриполитическими событиями, чтобы вполне понять намеки и аналогии. «Каждая черта в ее бледном лице говорит, что она ждет решения своей судьбы от его слова, что она всю свою душу безвозвратно отдала ему и ожидает теперь только того, чтоб он сказал, что принимает ее душу, ее жизнь, и он ей делает выговоры за то, что она его компрометирует! Что это за нелепая жестокость? Что это за низкая грубость? И этот человек, поступающий так подло, выставлялся благородным до сих пор! Он обманул нас, обманул автора. Да, поэт сделал слишком грубую ошибку, вообразив, что рассказывает нам о человеке порядочном. Этот человек дряннее отъявленного негодяя» (V, 157–158). Русский либеральный деятель, которому доверился народ и все сторонники реформ, стушевался перед лицом опасности и предал ему доверившихся. Вместо того чтобы оказать давление на императора и крепостников, торжествующих победу, он робко отступился от дела.[1314]

Чернышевский завершает статью знаменательным предупреждением. Имея в виду резкую перемену в своих прежних оказавшихся «пустой мечтой» воззрениях на русского либерального деятеля, он пишет: «Против желания нашего ослабевает в нас с каждым днем надежда на проницательность и энергию людей, которых мы упрашиваем понять важность настоящих обстоятельств и действовать сообразно здравому смыслу, но пусть, по крайней мере, не говорят они, что не слышали благоразумных советов, что не было им объяснено их положение» (V, 172). «С каждым днем» ослабевает надежда и на царя. И не только землевладельцам, но и русскому самодержцу дает Чернышевский последний совет не пропустить «счастливый миг», понять «требование времени» и «кончить тяжбу полюбовной сделкой». Последним абзацем статьи стал евангелический стих: «Старайся примириться с своим противником, пока не дошли вы с ним до суда, а иначе отдаст тебя противник судье, а судья отдаст тебя исполнителю приговоров, и будешь ты ввергнут в темницу и не выйдешь из нее, пока не расплатишься за все до последней мелочи» (V, 173, 174). Эта концовка значительно отличалась от эпиграфа к февральской статье «О новых условиях сельского быта». Там панегирик – здесь последнее предупреждение и суровое напоминание о расплате.