— Может, нам не повезло? — чуть не поперхнувшись виски, уточнил я. — Нам принесли от… ягненка?

Я не помнил, как по-английски ягненок, и просто сказал: «бэби шиип». На что Барон решительно пододвинул к себе тарелку и сунул в рот кустики зелени. Видимо, для профилактики.

По вкусу «экзотика» оказалась не особенно экзотичной — очень нежное, возможно куриного вкуса мясо. После «экзотики» мы попросили сыр ассорти и отвели душу с крепким кофе.

Уходить не хотелось. Самолет Барона был утром. Столики рядом пустели — город ложился рано. Потянуло на серьезный разговор.

— Николас, удалось решить вопрос по оружию древних поселенцев Двуречья?

— Кое в чем разобрался, кое-что пришлют позднее. Особенно интересны фотографии стел с фигурами воинов и их оружием.

— Мне кажется, Николас, что на приеме в честь работы ярмарки ты был с арабом — историком? Коллегой? Он — местный?

Мы не говорили, что видели там друг друга, без слов понимая необходимость не афишировать наше знакомство на людях.

— Этот араб — душа национального возрождения культурного наследия древней земли. Умница и большой знаток вавилонской цивилизации. Его узкая тема — Александр Македонский.

— Его пост? Официальный? — спросил я.

— Он — вечный вице-министр по культурному туризму. И, как он сам говорит, большего не хочет: «я ученый, а не администратор». Ты видел раскопки Вавилона — это его работа за последние десять лет. Миллионы туристов.

Я знал таким Барона, когда он искрился от радостной встречи с интересным человеком. Мне такое чувство тоже было не в диковинку. Теперь я радовался за друга.

— Как его принимают в ученом мире?

— Авторитет, Максим. Большой авторитет. Помнишь, в музее Вавилона мы видели копию с глиняной клинописной «рукописи»?

— Это были сведения о размерах Вавилона. Кажется, 229 года до Рождества Христова? Верно, Николас?

— Да. Так вот он прочитал ее по-своему, и египтологи согласились с ним. Умница!

Мы помолчали, отвлекая свой взгляд на реку, в которой уже стали на середине отражаться звезды. На меня довлело время этого места. Обыденная жизнь казалось противоестественной.

— Николас, я видел тебя с японцем на приеме. Почему вы бурно беседовали?

— И это ты подметил, Максим?

— В разговоре с японцем ты вовсе не был похож на джентльмена.