Здесь действительно было у нас слабое место. Аграрные законы Столыпина, уже осуществленные, не столько выход из общины, сколько передача земель Крестьянскому банку, противоречили аграрным программам не только социалистических партий, но и кадетов. Об этом они до последнего времени во всеуслышание заявляли. При 87-й ст<атье> у Столыпина против Думы не было бы защиты в Гос<ударственном> совете. Вотум одной Думы мог у этих законов силу отнять. Столыпин этого ждать не хотел. Роспуска же Думы на аграрном вопросе правительство не допускало. Это было традицией; боялись крестьянства.

Мы – вчетвером – устроили между собой совещание; оказалось, что и Струве из более раннего свидания со Столыпиным вынес то же впечатление; в области политической и правовой он готов идти на большие уступки, но от аграрных планов своих не откажется. Булгаков, бывший членом аграрной комиссии, сообщил, что в ней еще далеки от решения, что роспуска Думы в ней не хотят, что если найти компромисс, то на него, вероятно, пойдут. В одном Булгаков нас успокоил: «Ничего скоро решено не будет, и он предупредить нас успеет».

Мы совместно обсуждали вопрос: на какой почве мог бы быть компромисс? Было ясно одно: надо будет склонить Думу не отвергать этих законов, a limine[56], а постараться во всех них перейти к постатейному чтению. В форме поправок можно будет ввести и принцип «принудительного отчуждения». Дело в модальностях, а времени для выработки компромисса будет достаточно. Эти процессуальные соображения я уже изложил в главе IX. Они были так очевидны, что на них не только кадеты, но и Дума могла бы пойти.

С этим Челноков поехал к Столыпину. Он вернулся совсем успокоенный. Большего, чем перехода к постатейному чтению, для своих законов Столыпин пока не ждет. Потом сговоримся. И Столыпин тут же решил – и об этом сказал Челнокову – выступить в Думе с принципиальной речью об аграрном вопросе.

Он это и сделал 10 мая. Он начал с упрека аграрной комиссии, «в которую не приглашаются члены правительства, не выслушиваются даже те данные и материалы, которыми правительство располагает, и принимаются принципиальные решения». Тем более считает он необходимым немедленно высказаться. И он последовательно подверг критике все представленные в комиссию аграрные законопроекты отдельных политических партий. Он правильно указал, что аграрные программы всех левых партий ведут «к разрушению существующей государственности, предлагают нам среди других сильных и крепких народов превратить Россию в развалины, для того чтобы на этих развалинах строить новое, неведомое нам, отечество. Я думаю, что на втором тысячелетии своей жизни Россия не развалится. Я думаю, что она обновится, улучшит свой уклад, пойдет вперед, но путем разложения не пойдет, потому что где разложение – там смерть».