Столыпин недоумевал даже, почему указов так долго нет обратно, так как они уже давно в руках государя. Только в начале второго часа утра из Петергофа прибыл пакет от государя с подписанными бумагами и с письмом собственноручным от него. Я снял тут же с разрешения Столыпина копию с письма и очень сожалею, что она пропала вместе с большинством моих бумаг, но хорошо помню, почти дословно, его текст. Он был приблизительно следующий: «Наконец я имею Ваше окончательное решение. Давно была пора покончить с этой Думой. Не понимаю, как можно было терпеть столько времени, и, не получая от Вас к моему подписанию указов, я начинал опасаться, что опять произошли колебания. Слава Богу, что этого не случилось. Я уверен, что все к лучшему.» <…>

Глава V

<…> По мере того, что Столыпин стал получать сведения о ходе выборной кампании по созыву Третьей Государственной думы по новому избирательному закону, во всех министерствах развернулась по его настойчивой просьбе поистине кипучая деятельность по выработке огромного количества законопроектов по самым разнообразным предметам. Не проходило ни одного заседания, чтобы Столыпин не старался внушить всем нам настоятельную необходимость ввести как можно больше представлений в новую Думу и устранить заранее самую тень упрека в том, что правительство не приготовилось к большой законодательной работе.

Для моего ведомства эти настояния не имели никакого особого значения: от первых двух Дум осталось множество нерассмотренных законопроектов, и кроме того, новых, совершенно подготовленных разработкой, оказалось столько, что представленный мной список всего подлежащего внесению к открытию Думы и подготовленного для него оказался настолько обширным, что Столыпин прекратил всякие настояния и все обращался к другим министрам с просьбой не отставать от Министерства финансов.

Наступила пора составлять сметы и проекты росписи, и моя работа пошла на этот раз очень гладко. Доходы поступали настолько удовлетворительно, что я имел возможность меньше ограничивать ведомства, да и сами они были настроены на первый год очень мирно и не слишком много запрашивали новых кредитов. Исключение составляло, однако, ведомство земледелия, которое никак не хотело войти в рамки нормального сметного порядка, и самые острые споры происходили именно с ним, при постоянной решительной поддержке его Столыпиным, и притом не столько по существу его разнообразных предложений, сколько по невероятному количеству так называемых условных кредитов, и мне приходилось спорить на каждом шагу относительно невозможности заносить в сметы то, что не оправдывается действующим законом и требует, во всяком случае, немалого срока для проведения нового закона через две инстанции. Особенно трудно было мне в тот короткий промежуток времени, когда министром земледелия был кн<язь> Б. А. Васильчиков, а на правах товарища его состоял профессор Мигулин¹⁴, приуроченный министром именно к бюджетной работе. Начались было попытки применить к исчислению кредитов особые приемы, отличные от тех, которые были издавна усвоены ведомствами, но и это осложнение было на первых порах сравнительно невелико, и все наши споры оканчивались и мирно и быстро. Это приходящее осложнение повлияло, однако, быть может, на то, что кн<язь> Васильчиков только короткое время остался во главе ведомства.