Переписка двух премьеров

Получив постановление судебного следователя, Витте обратился с пространным письмом к Столыпину, в котором писал ему, что по ознакомлении со всеми материалами он пришел к заключению, что «русское правительство не особенно настаивает на выдаче французами Федорова[234], потому что рассмотрение дела на суде обнаружило бы обстоятельство, выяснение которого для самого правительства более чем нежелательно».

Далее граф выражал удивление тому, что полицейские власти не могли распознать в убитом Казанцева, который сам занимался политическим розыском и состоял в постоянных сношениях с Охранным отделением. Удивлялся он и тому, что к следствию не привлечен гр<аф> Буксгевден[235], который немедленно после появления заметки об убийстве Казанцева послал своего агента Коробова, ухитрившегося получить беспрепятственно вещи Казанцева и отвезти их Буксгевдену.

Не менее странным казалось Витте то обстоятельство, что власти безучастно отнеслись к факту обнаружения в окрестностях Петербурга бомб.

Граф Витте дальше в письме своем высказывает не лишенную интереса и, пожалуй, верную точку зрения:

«В сущности, все покушение в конце мая 1907 г., накануне роспуска Второй Думы и издания закона 3 июня, имело своей целью исключительно возмутить общественное мнение против левых политических партий, а быть может, вызвать со стороны правительства более энергичные меры в борьбе с ними. При такой постановке вопроса моя личность как будто отходит на второй план, так как оказывается, что заговор направлен вовсе не лично против гр<афа> Витте, а против политической партии вообще, я же являюсь только случайным объектом преступления. Не говоря уже о том, что мне лично от этого не легче, так как в случае удачи заговора меня все же убили бы, но только не из личной вражды или мести, а как бы для общей пользы, позволяю себе думать, что выбор меня как жертвы заговора не был случайным и вот почему. Правые политические партии не могли не видеть, что на убийство частных лиц, какими являлись Герценштейн[236] и Иоллос[237], правительство реагировать в смысле, желательном партиям, не будет, между тем как заговор против меня, будто бы учиненный левыми, давал повод правительству вступить на путь репрессий».

Спустя шесть месяцев гр<аф> Витте получил от Столыпина ответное письмо.

Столыпин уверял Витте, что Казанцев не состоял агентом Охранного отделения, а был «добровольным идейным» работником охраны, что Казанцев действительно состоял управляющим у гр<афа> Буксгевдена, что их соединяла общность политических убеждений и т. д.