Из такой обстановки своими силами я мог бы выйти, только оставив государственную службу, чтобы заняться частною. Но это средство недавно было мною окончательно отвергнуто.
Ваше величество были так милостивы, что в бесконечной царской доброте соизволили мне сказать: «Можете быть совершенно спокойны; это мое дело вас и ваше семейство обеспечить».
Простите, если осмелюсь всеподданнейше доложить. Я вполне понимаю, что на деятельной государственной службе я мог получить прочное материальное положение только на посту посла, и хотя я несколько раз имел случай представлять доказательства, что на этом поприще я мог бы оказывать услуги царю и Родине не хуже других, тем не менее я более не питаю никаких надежд на такой выход вследствие неблагоприятного отношения ко мне подлежащих министров.
Увеличение содержания при настоящих моих обязанностях в размере, могущем меня устроить, являлось бы крайне неудобным, а потому было бы и для меня тягостно.
Я мог бы быть выведен из тяжелого положения единовременною суммою в двести тысяч рублей. Сознание, что, будучи министром финансов в течение 11 лет, я своим трудом и заботами принес казне сотни миллионов рублей, сравнительно сумма, могущая поправить мои дела, представляет песчинку, дает мне смелость принести к стопам вашего императорского величества всеподданнейшую просьбу, не сочтете ли, государь, возможным оказать такую царскую милость.
Позволяю себе в оправдание настоящего всеподданнейшего письма доложить, что с наступлением каникул, ранее, нежели покинуть Петербург, мне предстоит решить вопрос, могу ли я продолжать скромно жить так, как живу, или принять меры к дальнейшему сокращению моего бюджета, вступив на путь домашних ликвидаций.
Верноподданнейший слугаграф ВиттеСПб. Июнь 1912 г<ода>граф Витте
Когда я прочитал это письмо, государь спросил меня: «Вы подозревали, что Витте может обратиться ко мне с такой просьбою?»
Я рассказал тогда все, что приведено выше, начиная с визита ко мне графини Витте, письма ее ко мне в апреле месяце и личного разговора с самим гр<афом> Витте, и пояснил, что я не доводил обо всем этом до сведения государя потому, что не был уверен в том, что гр<аф> Витте решится лично просить о денежной помощи, после того что я отклонил от себя инициативу в его ходатайстве. Тогда государь задал мне такой вопрос:
«Что это за объяснение, что ему предлагали выгодное положение в частной деятельности, от которого он отказался? Я ничего об этом не слышал, и сам он, обратившись ко мне с личною просьбою о назначении его послом, ничего не говорил мне об этом».