Отдельные танковые атаки французов (17 мая их вел в бой полковник де Голль) были отбиты. Семь танковых дивизий мощным катком двинулись в прорванную брешь. Именно тогда Черчилль задал французкому военному руководству отныне знаменитый вопрос: «Где стратегические резервы?», чтобы получить ответ, что их нет. Во французском министерстве иностранных дел начали жечь секретные документы. Из Мадрида и Сирии привезли национальные реликвии – маршалов Петэна и Вейгана. 9-я французская армия начала распадаться. 18 мая германские танки прокатились мимо позиций своих отцов в предшествующую мировую войну, 20 мая две дивизии Гудериана вошли в Аббевиль (устье Соммы), чем разделили великую французскую армию на две части.

Британия с ее 10 дивизиями потрясенно смотрела на Францию с ее 103 дивизиями. Да, Черчилль знал, что нужно все сконцентрировать в решающем месте в критический час, но в глубине сознания и он не мог не задавать себе вопрос, что будет с Британией, если она отдаст последнее – свою авиацию французскому фронту, который может не выдержать? Он верил Фошу и Клемансо, он, увы, сомневался в Вейгане и Петэне. И в ходе шести майских визитов во Францию он все больше уьеждался, что гений Наполеона покинул страну. И десять эскадрилий истребителей были посланы во французское небо с тяжелым чувством вынужденной жертвы.

Относительно плодотворным выглядит второй визит – назначение Вейгана вместо Гамелена позволяло верить в возвращение непримиримого духа 1918 года. Семидесятитрехлетний Вейган выглядел в глазах Черчилля «пятидесятилетним» и произвел благоприятное впечатление первоначальной энергией и уверенностью. По крайней мере, у него был план: ударить северной группировкой в южном направлении во фланг наступающим немцам, одновременно косолидируя силы на «линии Мажино», в Северной Африке и многочисленных колониях. Строго говоря, это был предполагаемый ход действий Гамелена с той лишь разницей, что Вейган еще не потерял веры в успех.

Даже ближайшие друзья усомнились в верности текущего курса. Бивербрук, который не был ни трусом, ни предателем, считал, что наступило время подумать о переговорах со столь удачливым противником, добиться достойных условий мирного соглашения, удалиться в пределы Британской империи, вооружиться до зубов, оставить континентальную Европу ее собственной участи и, полагаясь на собственные силы, готовиться к финальной схватке. Бивербрук отошел от отстаивания этой позиции только после того как Черчилль назначил его министром авиационной промышленности– конкретные дела отвлекали от стратегии. Более могущественным сторонником идеи не исключать возможности договориться с немцами был Галифакс, чье влияние в консервативной партии было исключительным и который был влиятельнейшим членом узкого военного кабинета.