11 июля в Оберзальцбурге состоялось совещание высшего германского командования. Гитлер спросил адмирала Редера, произведет ли на англичан впечатление его “мирное” выступление в рейхстаге? Адмирал ответил, что произведет, если речи будет предшествовать концентрированный налет на Англию. “Он (Редер) убежден, что Англию можно принудить запросить мира, перерезав ее артерии снабжения посредством беспощадной подводной войны, воздушных налетов на конвои и сильных налетов на ее главные центры”. А Гальдер записал в дневнике: “Фюрера больше всего занимает вопрос, почему Англия до сих пор не ищет мира. Он, как и мы, видит причину в том, что Англия еще надеется на Россию. Поэтому он считает, что придется силой принудить Англию к миру. Однако он несколько неохотно идет на это. Причина: если мы разгромим Англию, вся Британская империя распадется. Но Германия ничего от этого не выиграет. Разгром Англии будет достигнут ценой немецкой крови, а пожинать плоды будут Япония, Америка и др.”

В конце июня и начале июля 1940 года Черчилль осматривал пляжи южной Англии, ожидая скорой германской высадки. Начальники штабов согласились с планом Черчилля встретить германское вторжение при помощи “групп леопардов” – двадцатитысячных ударных отрядов, расположенных не далее семи километров от линии побережья, “готовых броситься к глотке любых высаживающихся сил”.

Для того, чтобы преодолеть сопротивление британского флота, немцы нуждались в военных кораблях, а корабли были у французов. Французский флот в Средиземном море уступал только британскому. Часть его, размещенная в Александрии была блокирована англичанами, но эскадры в Тулоне и Дакаре были за пределами британского воздействия. Промежуточное положение занимала военно-морская база в Мерс-эль-Кебире (Оран). Шесть французских крейсеров могли явиться грозной подпорой высадки, попади они после капитуляции Франции 22 июня в руки немцев. Черчилль ощутил критическую значимость французских кораблей быстрее и острее других. Он предложил французскому адмиралу Жансулу увести корабли в контролируемые англичанами воды. Но лояльный новому режиму Петэна морской министр Дарлан, запретил любые перемещения французских судов. Тогда Черчилль принял одно из самых суровых решений своей жизни. 4 июля корабли эскадры сэра Сомервила получили приказ открыть огонь по вчерашним союзникам. Залп продолжался пять минут, два крейсера были выведены из строя, 1200 французских моряков погибли. В огне этих выстрелов исчез и англо-французский союз. Пораженной палате общин Черчилль сказал на следующий день, что «французские корабли сражались в этом неестественном поединке с мужеством, характерным для французского флота. Дадли Паунду он сказал с горечью, что «французы проявили такую энергию впервые с начала войны». Всему миру была важнее другая оценка: Британия как бы сожгла мосты за собой, она сказала этим ударом, что будет сражаться до конца.