В августе 1943 года Рузвельт и Черчилль подписали секретное соглашение о сотрудничестве. Англичане согласились быть младшим партнером, американцы согласились передавать им часть информации. Именно это соглашение стало основой американо-английского сотрудничества в области атомных исследований до конца войны. Секретное соглашение обязывало: 1) никогда не использовать атомное оружие друг против друга; 2) не использовать его против третьей стороны без согласия партнера; 3) не передавать атомных секретов третьей стороне без взаимного согласия; 4) ввиду большего участия США в проекте американский президент определяет общую политику в данном вопросе; 5) в Вашингтоне создается Комитет по объединенной политике, именно в его рамках будет происходить обмен закрытой информацией.

В официальной истории Комиссии по атомной энергии говорится: «Оба – и Рузвельт и Черчилль знали о роли, которую играл в их дипломатии тот революционный прорыв в технологии, который по своей значимости превосходил даже кровавую борьбу против нацизма». Характерно – это отмечали все американские эксперты – что в этой области, где технологический переворот соседствовал с дипломатией, Черчилль и Рузвельт предпочитали совещаться с минимумом лиц. Теперь Англия и Америка стали атомными партнерами. «Я очень благодарен, – писал Черчилль Гопкинсу тремя неделями позже, – за всю вашу помощь в обсуждении вопроса и его удовлетворительном решении. Я уверен, что решение президента послужит на благо обеих наших стран». Черчилль добавил: «Мы не должны терять время в осуществлении этого проекта».

О пребывании в Гайд-парке секретарь Мартин вспоминает: «Мы устроили пикник в спрятанном в лесу коттедже – сосиски и гамбургеры жарились прямо на открытом воздухе, здесь же была рыба и огромные порции дыни… Последовало освежающее купание в открытом бассейне». Даже когда зашло солнце, пишет Черчилль, «было так душно, что я поднялся с постели, не в силах заснуть и едва способный дышать, вышел наружу и встретил рассвет над берегом Гудзона».

Здесь же и было решено, что в Европе совместным контингентом войск будет командовать американец (предполагалось, что генерал Маршалл), а в Юго-Восточной Азии английский адмирал Маунтбеттен. Обиженный генерал Брук, которому раньше было обещано командование в Европе, пишет: «Совершенно очевидно, Уинстон сдался, несмотря на все прежние обещания. Он спросил меня, что я чувствую, и я ответил, что ничего кроме замешательства». Брук называет этот день «черным» и добавляет с горечью: «Он не выразил своей симпатии, никаких сожалений и действовал так, будто происшедшее – мелочь». Черчилль в мемуарах о Бруке: «Он перенес это огромное разочарование с солдатским достоинством».