Именно имея в виду возможность усиления Советского Союза, Черчилль указал Идену 6 октября 1943 г.: «Я не знаю, в каком состоянии будет Германия после окончания войны, но мы не должны ослаблять ее до крайней степени – мы можем нуждаться в ней против России». Как записала одна из стенографисток, члены кабинета министров были «поражены до ужаса, услышав все это». Черчилль очень хотел, чтобы Иден узнал в Москве, «что русские действительно думают о Балканах и поэтому он задал ему следующий вопрос: Будет ли их привлекать возможность нашей инициативы в Эгейском море с целью включения Турции в войну и открытия Дарданелл и Босфора… Заинтересованы ли они еще в высадке во Франции?»

Открывался новый аспект союзнической стратегии. Рузвельт и Черчилль стали оценивать первые итоги их итальянской операции как этап в решающей борьбе с русскими за центральную европейскую равнину. В мировой дипломатической игре было важно за операциями местного значения не потерять главное. Для Черчилля эта задача включала в себя подготовку противовеса послевоенной России на континенте к юго-востоку от советских границ. Пока дело еще не дошло до открытого выявления отношений. Чтобы иметь дипломатический буфер в значительно охладившихся отношениях с Советским Союзом, Черчилль в конце августа 1943 года согласился на созыв представителей внешнеполитических ведомств трех великих держав. Рузвельт в эти дни, возможно, размышлял, не слишком ли далеко он зашел в отчуждении с главным воюющим союзником. В начале сентября 1943 года он убедил А.Гарримана переехать из Лондона в Москву, сделав его своим полномочным представителем при советском правительстве. В наставительной беседе с Гарриманом президент поставил задачу обсудить с советским руководством послевоенные планы сторон. У Черчилля и Рузвельта возникла идея обсуждения этих вопросов со Сталиным при личной встрече.

Происходили смещения стратегического характера. Немцы остановлены под Курском. Возникла передышка и – впервые – благоприятные перспективы для продвижения Советской Армии на Запад. В этой ситуации, говоря уже не с позиции слабости, советское руководство ответило на западное предложение о встрече согласием. Тому было много причин, но одной из важнейших было опасение в отношении напряженного состояния коалиционных отношений и стремление ослабить традицию англосаксонских союзников решать важнейшие вопросы между собой. В ответе Сталина содержалось согласие на встречу министров иностранных дел трех главных союзников в октябре в Москве и предложение встретиться «большой тройке» в Иране в ноябре-декабре 1943 года. Предварительно Иден и американский госсекретарь Хэлл, которого У.Черчилль называл «галантный старый орел», встретились в Москве.