Режиссер Сергей Десницкий, упомянутый в письме Айхенвальда, тоже рассматривает ситуацию как тревожную: «Горькая участь постигла мой следующий спектакль во МХАТе „Сирано де Бержерак“. Олег Николаевич своим волевым решением остановил репетиции пьесы Э. Ростана на неопределенное время, и работа, которая была близка к тому, чтобы выйти на сцену, благополучно почила навеки. Думаю, причиной тому было либо неверие Олега Николаевича в то, что В. Жолобов может сыграть главного героя, либо его нежелание иметь в репертуаре театра пьесу Ростана, поставленную Десницким. Почему? Трудно сказать. Могу только предположить, что кто-то из наших театральных доброхотов „настучал“ Художественному руководителю, будто, несмотря на всеобщий скепсис, у нас начинает что-то получаться, а это также не устраивало Ефремова, поскольку О. Н., судя по всему, после неудачного спектакля в „Современнике“ сам захотел поставить знаменитую пьесу в переводе Юрия Айхенвальда».

И переводчик не в восторге от темпа работы, и режиссер, а О. Н., судя по всему, не счел нужным докладывать им, как он принимает решения. Как версия — искренность Олега Ефремова и его вечная преданность цели не всегда верно оценивались даже близкими. Уверена, что он чувствовал людей, видел насквозь, он действовал несиюминутно. Никаких импульсов, железобетонная программа внутри. Даже если кто-то сомневается, О. Н. не сомневается и — на таран. Потому что он и есть Сирано. Но в 1972 году во МХАТ еще рано ставить «Сирано», во МХАТ все еще не так плохо. Спектакль в «Современнике» он не считал неудачным, но он не обсуждает свои достижения или провалы с коллегами. Он главный. Все остальные имеют право на любые версии.

Теперь осталось всего ничего: современникам его, моим, нашим понять, что О. Н. герой времени — трех времен — трагическая фигура по истинно греческому образцу. Фатум, рок — человек знает, что им сопротивляться невозможно. И все-таки сопротивляется.

* * *

Сейчас мода на все советское. Не исключено, что мода эта докатится до памяти о коммунисте О. Н. Ефремове. Могут случайно сработать законы восприятия. Например, Галина Бродская в книге и Анастасия Вертинская в телеинтервью — не сговариваясь, конечно, — говорят о коммунистической идее как любимой у О. Н. Не могу принять эту формулировку. Он за общение на сцене всех — в единении духа каждого. Репетируя, он проговаривал с каждым актером, что значит его роль, что он играет. Так работал и Немирович-Данченко.

О. Н. притягивает. Окружающие ищут секрет и фантазируют: «Вообще понятие „компания“, наверное, ключевое для самого Ефремова и его труппы. Хотя это понятие не относилось только к одному „Современнику“. Время было такое — компанейское» — это все та же П. Богданова, искусствовед. Она говорит о нем «исторический человек». Да. Материализует исторические чаяния. Мастер грезы.