Ефремов: Хулигань по-другому. Того длинного — ты бы его заколол расческой. Прямо заколи. „Юноша, раз!“ (Показывает. —
Медведева: Может быть, изюм?
Ефремов: Но не шоколад.
Любшин: А она не может ему бокал вина дать?
Ефремов: Они пьют с Сирано.
Любшин: Лучшие краски им отдали…
Ефремов: (Виктору Гвоздицкому) Что еще изобразить в линии? Главное — мотивировать и оправдать все движения. И находить эти движения. Мы дошли до того, что он рад, что Роксана выходит замуж за Кристиана, потому что за ним стоит Сирано. А как это выразить? Я не знаю. Подумай.
Гвоздицкий: У меня проблемы. Вы все наши отношения со Станиславом Андреевичем „де Гишем“ (выстраиваете) при большом количестве народа. И линии конфликтные пока не намечаются. И жалко, потому что для меня эта фигура непростая и для него — тоже.
Ефремов: Ведь он же все твои козни у Нельских ворот знает… Хотя тебе надо найти существование и в начале, и во время серенады, и как плюнуть на него, когда он повиснет.
Сереже (Шныреву) в первой половине надо еще искать, как ему поступать. По тому характеру, который рисуется, просто стоять и смотреть на все это? Я не знаю, как делать сцену с Роксаной и Сирано. Ну, давайте, попробуем. Есть вопросы. Я не знаю, получится ли целиком. Я иду, подчиняюсь этой необычной любви, когда любят двоих.
Гвоздицкий: И надо учитывать условия их отношений, они никогда не бывают вдвоем „Де Гиш и Сирано“.
Ефремов: Тебе надо быть поехиднее „Сирано“, а тебе надо кушать „де Гишу“ и отвечать определенно. Ладно, вы задали задачку. Вот сцена Кристиана с Роксаной. Ты видел, Сергей? (Шныреву — он репетирует роль Кристиана в очередь с Борисом Щербаковым. —
Шнырев: Видел.
Ефремов: Я не уверен, что Борис Васильевич Щербаков ее помнит. Я так не помню.
Шнырев: Я не могу играть, как Борис Васильевич, мы разные. Я буду искать, какие-то общие мотивы будут обязательно.
Ефремов: Эта сцена требует очень гибкой формы.
Ладно, давайте на этом закончим. (