Рослякова: В какой-то степени.

Ефремов: Из середины не стоит, потому что будет натянут тюль.

Рослякова: А если сделать разрез для прохода?

Ефремов: Он не будет натянут тогда. Этим самым он и глубину нам сократит.

Любшин: Я вижу, как Кристиан уползает? Вы хотите, чтобы я его застал?

Ефремов: Именно что не застал. Прибежал, поглядел — никого нет. И тогда сел, может быть, с другой стороны. И после этого — текст. (Репетируют. — Прим. ред.) Если Полина начинает пилочкой обрабатывать ногти, это привычно, что женщина этим занимается…

Медведева: Художница мне сказала: у Роксаны на платье пояс с крючочками, где кошелек, веер, пилочка, очки… Она сказала, что в это время это было распространено.

Ефремов: Мы должны иметь это все. Это женщина. А мужчина — что-то другое… Ты, наоборот, делаешь вид, что заканчиваешь свою обыденную жизнь. Вы пришли, а я должна уходить, к сожалению. А я пришел проститься… (Далее — цитата из текста. — Прим. ред.) Но не гляди на нее. Нос в нос в этом спектакле нельзя. Хоть Рослякова со мной не согласна.

Италия впереди всех других стран была. Наверное, от Венеции шло, потому что Венеция была центром мировой торговли… Это будет сильная мизансцена, если не очень суетиться.

Любшин: Я пометался, поискал, и к ней в кольцо, сидим.

Ефремов: Надо дойти до этого. Давайте почитаем текст.

Любшин: Мы дошли до того, как Кристиан высунулся.

Ефремов: Обратно через круг, налево, направо. Здесь не меняйте мизансцен. Каждое слово — это не мизансцена. (Показывает. — Прим. ред.) Вот это дороже всякого коленопреклонения… Сначала — влево, потом — вправо, сначала — к лестнице, потом — вправо, а ты пересела. (Актеры поменялись местами. — Прим. ред.) Здесь ты ноготочки чистишь…

Медведева: Я тут хотела хулиганить.