Государь очень страдал от недостатка физических упражнений. Полковник Кобылинский, которому он жаловался на этот счет, приказал привезти березовые бревна и купить пилы и топоры, и мы получили возможность заготовлять дрова, необходимые для кухни печей. Это сделалось одним из больших наших развлечений на чистом воздухе в продолжение нашего заключения в Тобольске, и даже великие княжны пристрастились к этому новому спорту.

После чая уроки возобновлялись и оканчивались около шести с половиною. Обедали часом позже, после чего шли наверх в большую залу пить кофе. Мы все были приглашены проводить вечер с Царской семьей, и для некоторых из нас это сделалось вскоре привычкой. Мы устроили игры и всячески изощрялись найти забавы, способные внести разнообразие в монотонность нашего заключения. Когда начало становиться очень холодно и большая зала сделалась необитаемой, мы нашли себе приют в соседней, единственной действительно уютной комнате дома, служившей гостиной Ее Величеству. Государь часто читал вслух, а великие княжны занимались рукодельем или играли с нами. Государыня обыкновенно играла одну или две партии в безик с генералом Татищевым, а затем также брала какую-нибудь работу или лежала на своей кушетке. В этой мирной семейной обстановке мы проводили долгие зимние вечера, как бы затерянные в беспредельности далекой Сибири».

Вскоре в Тобольск приехала опытная учительница – Клавдия Михайловна Битнер. Ее пригласили преподавателем к царским детям, и она стала давать уроки русского языка, математики и географии цесаревичу, а истории и русской литературы – младшим великим княжнам. В своих воспоминаниях Клавдия Михайловна писала, что из всех царских детей особенно привязалась к Алексею Николаевичу: «Я любила его больше, чем других». И хотя она считала, что цесаревич отставал в знаниях от гимназического курса, по ее мнению, он был «хороший, добрый мальчик… умный, наблюдательный, восприимчивый, очень вежливый, веселый, кипучий», «очень способный, но немного ленивый». Однако учительница отмечала, что он быстро усваивал материал. Нравились ей и черты характера Алексея Николаевича – его простота и прямота, что он никогда не лгал, не изворачивался. Ее восхищало терпение, с которым он переносил свою болезнь. Клавдия Михайловна отмечала: «Ему хотелось быть здоровым, и он надеялся, что так и будет». Говоря о своей болезни, цесаревич спрашивал у нее: «Как вы думаете, так и будет продолжаться?»

Как и для всей Царской семьи, для Алексея Николаевича в Тобольске особое значение имела переписка. Он писал немногим адресатам. Чаще в конце писем сестер или матери к кому-то из родных и близких дописывал несколько строк от себя. Несколько писем из Тобольска цесаревич написал своему учителю П.В. Петрову, с которым у него были очень добрые отношения. 7 января 1918 года Алексей Николаевич писал учителю: «Дорогой Петр Васильевич. Пишу Вам уже третье письмо. Надеюсь, что Вы их получаете. Мама и другие Вам шлют поклон. Завтра начнутся уроки. У меня и сестер была краснуха, а Анастасия одна была здорова и гуляла с Папой. Странно, что никаких известий от Вас не получаем. Сегодня 20 гр. морозу, а до сих пор было тепло. Пока я Вам пишу, Жилик читает газету, а Коля рисует его портрет. Коля беснуется и поэтому он мешает писать Вам. Скоро обед. Нагорный Вам очень кланяется. Поклон Маше и Ирине. Храни Вас Господь Бог! Ваш любящий. Алексей».