Письмо Наты к Тебе свидетельствует не только о личной симпатии и дружеских чувствах, но и о радости, что произошло примирение с моей семьей. Я очень рад тому немногому, что смог сделать для нее, и особенно тому, что она наконец-то поняла, что у меня никогда не было недостатка в доброй воле. Последнее полученное мною письмо датировано 28.XII., то есть за 3 дня до ее смерти, и она диктовала его Стаси
. Она рассказывает, что у нее был приступ лихорадки – последствия болезни, полученной во время работы в Маньчжурии в 1900 году. Этот приступ все-таки прошел. Она чувствует, что выздоровела от своей злой болезни и жалуется только, что силы никак не хотят возвращаться к ней, потому что из-за болей в животе ничего из съеденного не удерживается там. Кажется невероятным, что она все еще верила в свое выздоровление и строила планы переезда в Лондон. Бедная малышка Ната, такая одинокая и покинутая, и так изменившаяся – нетребовательная и довольная. Глубоко восхищаюсь ее мужеством и сильной волей. Как посчастливилось, что она попала в руки такого чуткого человека, как д<окто>р де Мартель, сын Жюпена – иначе ла Кассада де Мартеля, – который сумел до последнего момента внушать ей веру в выздоровление.
Я пытался уговорить Нату вызвать к себе Софи, но это, к сожалению, не удалось. Это жестокий и, как я думаю, незаслуженный удар для бедной девочки. Ее новый адрес: 2 Square Padirac; Paris, XVIe.
Я пытался уговорить Нату вызвать к себе Софи, но это, к сожалению, не удалось. Это жестокий и, как я думаю, незаслуженный удар для бедной девочки. Ее новый адрес: 2 Square Padirac; Paris, XVIe.
Мои сердечные приветы!
Мои сердечные приветы!
Густав[279].
Густав
Отношения между Натой и младшей дочерью, Софи, были, по-видимому, сложными. О сути конфликта нигде ясно не говорится, но скорее всего, члены семьи знали, в чем дело. Бесспорно одно: жизнь дочерей барона и баронессы Маннергейм была омрачена серьезными проблемами.
18 марта Густав уже на пути в Европу. С борта корабля он гордо сообщает сестре: «P. S. Если ты перезваниваешься с Эрнстом, можешь рассказать ему, что я застрелил в числе прочего мощного большого тигра, „man eater“[280] – чудовище, которое убило 2 мужчин. Его длина 10 футов 7 дюймов и это самый крупный, убитый в Непале в этом году»[281].
«P. S. Если ты перезваниваешься с Эрнстом, можешь рассказать ему, что я застрелил в числе прочего мощного большого тигра, „man eater“
– чудовище, которое убило 2 мужчин. Его длина 10 футов 7 дюймов и это самый крупный, убитый в Непале в этом году»
В начале того же письма он говорит, что собирается в Париже посетить могилу Наты, заказать панихиду в православной церкви и уладить оставшиеся после нее дела. Еще три года назад отношение его к бывшей жене было совсем иным. Нате даже пришлось обращаться к посредничеству авторитетных знакомых, чтобы добиться восстановления денежного пособия, которое Маннергейм регулярно ей выплачивал, но почему-то неожиданно сократил вдвое.