О находке сразу же доложили Маннергейму и премьер-министру Рангелю. Реакция была однозначной. На попытки Гиммлера заговорить об этом деле Рангель коротко ответил: «В Финляндии еврейского вопроса не существует». А Маннергейм заявил членам правительства: «Из моей армии не возьмут ни единого еврейского солдата для передачи Германии. Разве что через мой труп. Не может быть также и речи о выдаче родных и близких моих военных, поскольку подобные действия могут отрицательно отразиться на боевом духе армии. Весь этот вопрос нужно по возможности без шума похоронить». Вскоре шефа СС благополучно спровадили в Лапландию.[391]

По окончании войны, 6 декабря 1944 года, Маннергейм присутствовал в хельсинкской синагоге на поминальной службе в память павших в Зимней войне и «войне-продолжении» солдат еврейского происхождения. В это время он уже президент, и, разумеется, посещение синагоги – акция политическая. Маннергейм отнюдь не был юдофилом. Напротив, когда-то, будучи офицером царской армии, близким к придворным кругам, он разделял предрассудки и предубеждения русского офицерства и аристократии. А то, что в верхних эшелонах власти в России почти во все эпохи традиционно царил антисемитский дух, – общеизвестный факт, и особенно этот дух усилился в царствование Александра III, когда начиналась карьера Маннергейма в России. Собственно, вплоть до конца 1930-х годов в его взглядах по этому поводу не заметно каких-либо изменений. Поэтому резко отрицательное отношение маршала к депортации финских евреев заслуживает некоторого внимания.

Скорее всего, в такой бескомпромиссности как Маннергейма, так и финского правительства определяющую роль сыграли по крайней мере две причины, объективно не имеющие отношения к гуманности или расовой и религиозной терпимости. Во-первых, правительство и главнокомандующий всеми способами пытались убедить свой народ, армию и весь мир, что Финляндия ведет отдельную от Германии войну с СССР. И второе, вытекающее из первого, обстоятельство: финны всячески старались сохранить самостоятельность и независимость по отношению к Германии. Надо отдать им должное – это была настоящая дипломатическая эквилибристика.

В предыдущей главе уже упоминалось, что финская политическая полиция ВАЛПО с середины 1930-х годов сотрудничала с гестапо. Во время Второй мировой войны министр внутренних дел Хорелли делал все возможное, чтобы по крайней мере иностранные граждане еврейского происхождения, оказавшиеся в это время в Финляндии, были депортированы в Германию. Пока сведения об этом дошли до остальных членов правительства и дело приостановили, ВАЛПО успела выслать 8 человек, в том числе двоих малолетних детей[392]. Всего в Финляндии в годы войны оказалось 126 еврейских беженцев из Европы. Их разместили в глубине страны и содержали за счет еврейской общины Финляндии; ВАЛПО до них не добралась. Они избежали нацистских лагерей и газовых камер.