Решено в очередной раз через Коллонтай запросить о возможности мирных переговоров. Ответ приходит через пять дней: советское правительство примет финскую делегацию только при условии, что Финляндия официально объявит о разрыве отношений с Германией и потребует вывода немецких войск со своей территории до 15 сентября. Совершенно очевидно, что более 200 000 немецких военнослужащих, дислоцированных на севере Финляндии, невозможно эвакуировать в течение двух недель. Интернировать их, т. е. разоружить и отправить на территорию СССР, тоже нереально. Таким образом, Финляндию косвенно понуждали к новой войне, на этот раз – с Германией, что было во многих смыслах выгодно СССР. Наибольшие сомнения у Маннергейма вызывала необходимость перебросить силы с Карельского перешейка на север до заключения перемирия, ибо действия советской стороны, как всегда, непредсказуемы.
Он не мог и не хотел принимать решение один. Были вызваны на совещание не только члены нового правительства, но и бывший президент Рюти вместе с предыдущим премьер-министром (Линкомиес) и министром иностранных дел (Рамсей). Ясно, что иного выхода нет, и почти единогласно решили принять условия Москвы. 2 сентября Маннергейм официально объявляет о разрыве отношений с Германией. Он пишет Гитлеру: «…Хочу особенно подчеркнуть, что даже если судьба не подарит победы вашему оружию, Германия все-таки будет жить. По отношению к Финляндии нельзя утверждать того же. Если этот едва ли четырехмиллионный народ победят, то нет сомнения, что его сошлют или уничтожат… Наши пути, очевидно, очень скоро разойдутся. Но память о немецких братьях по оружию будет здесь жива… Считаю своим долгом вывести мой народ из войны. По собственной воле я никогда бы не смог и не захотел повернуть оружие, так щедро нам предоставленное, против немцев…»[416]
Ответа не последовало. 3 сентября Маннергейм отдал приказ о переброске армейских соединений на север. Через четыре дня начинается эвакуация населения из Лапландии на юг страны и в Швецию.