Александр Безыменский был странный тип. Осип Мандельштам им восхищался и смешно писал, что Безыменский — «силач, подымающий картонные гири, незлобивый чернильный купец, нет, не купец, а продавец птиц, и даже не птиц, а воздушных шаров РАППа. Он сутулился, напевал и бодал людей своим голубоглазием. Неистощимый оперный репертуар клокотал в его горле. Боржомная радость никогда его не покидала. Он жил на струне романса, и сердцевина его пела под иглой граммофона».

Слова Мандельштама были бы серьезным оправданием Безыменского в глазах потомков, если бы не одно «но». Булгаков не терпел Безыменского и при его появлении вставал и выходил из комнаты или переходил на другую сторону улицы, если видел Безыменского за рулем машины.

Пассажи Безыменского, рапповского энтузиаста, в конечном счете свелись к обвинению Дунаевского в плагиате. Это были длинные руки РАППа. В верхушку новообразованного Союза советских писателей вошли все бывшие руководители РАППа, начиная с Леопольда Авербаха, Владимира Киршона и заканчивая Безыменским.

Вся страна с удовольствием читала, как композитор Дунаевский украл мелодию у америкашек, а режиссер Александров за два года путешествий «натырил» сюжетов в Голливуде. Коллеги по музыкальному цеху злорадствовали. Чуткий театральный организм — постоянно полный гостями кабинет Дунаевского — сразу опустел. Все обсуждали: украл — не украл. Дунаевский же оправдывался, что использовал в качестве основы американские блюзы.

Самое естественное, как сказал взволнованный Утесов, сообщивший о начале травли, что «Веселые ребята» кому-то не понравились на самом верху. Чтобы выяснить, откуда «шум», Дунаевский попросил завлита своего театра обратиться в соответствующие газеты. Никто ничего не выяснил. Дунаевский позвонил Александрову, попросил его, чтобы он связался с Шумяцким и узнал, в чем дело.

Александров на следующий день позвонил Борису Захаровичу. Шумяцкий с ним разговаривал нервно. Только обещал все разузнать, но не рассказал о памятной ему реакции Сталина и о том, что стопроцентную поддержку партии фильм не получил и не получит. Александрову посоветовал не страдать.

То же самое Григорий Васильевич сказал Дунаевскому.

— Хорошенькое дело, — возразил Дунаевский, — тебя собираются «размазывать по стенке», а ты «не страдай». Фильм всем нравится. Что они нашли в нем плохого?

— Мало ли что, — парировал Александров. — Может, этот фильм кому-то перешел дорогу. Говорят, что я отобрал этот фильм у Рошаля. Шумяцкий вроде бы именно ему обещал отдать фильм. А дал в итоге мне.