Ему нравился сочинительский героизм, равного которому не знал никто, за исключением Моцарта. Конечно, Дунаевский был воспитан на нескольких музыкальных легендах, которые ему передали в музыкальном училище города Харькова. Дунаевский любил слушать, как Брамс мог за одну ночь сочинить гениальную увертюру или прелюдию. Миф о чудодейственной силе, которая скрыта в человеке, которая подменяет волю и ведет за собой, был знаком Дунаевскому лет с девятнадцати. В русской культуре примером одержимого такой музой был только один человек, да и тот актер — Павел Мочалов.

Чаще всего происходило так, что Дунаевскому приходилось прямо после бессонной ночи мчаться на радиозапись, иначе «все погибло». Естественно, что это придавало его произведениям несколько одиозный характер в глазах чиновников от искусства, заслоняя саму суть. Так было с песней «Баллада о моряке с характером», которую Дунаевский сочинил за одну ночь в 1937 году. Сочинил потому, что срочно потребовалась песня, посвященная событиям в Испании. Его грел азарт власти над звуками, собственного всесилия, того, что он за ночь мог сочинить мелодию, которую какой-нибудь композитор Потоцкий мог сочинять годами, и все равно было бы хуже. А власть грело то, что назавтра у народа был мотив, который лучше любой прокламации и листовки запоминался трудящимися, внушая нужную государству ориентацию.

Это был пример высшего владения профессией и одновременно точного знания своих сил. Точнее, их переоценки, которая приводила к потрясающим результатам. Его упрекали в хаотичности, в разбросанности, в постоянной доработке, дописывании своих произведений, а в его собственных глазах эти черты превращались в скорость и силу.

Его соавтор Моисей Янковский, театровед, автор либретто к самой популярной в 1937 году оперетте «Золотая долина», подозревал, что эта импульсивность и тяга к авралам были заложены в Дунаевском благодаря работе в театре, привычкой, рожденной в безалабернейшем из заведений, где всегда не хватает одного дня, чтобы довести до совершенства задуманное. Напряженность атмосферы, по версии Янковского, нависающая катастрофа из-за недостатка времени не расслабляли его творчески, а, напротив, приводили в состояние «минутной готовности».

В 1937 году им двоим пришлось целый месяц жить в трехкомнатном номере Дунаевского в гостинице «Москва». День Дунаевского складывался примерно так. Днем он был занят разучиванием концертного репертуара с певцами. Затем наступал час обеда. Чаще всего еду приносили в номер, иногда Дунаевский спускался в ресторан. Вечером, сразу после обеда, он садился сочинять музыку сразу к двум кинофильмам, которые в это время снимались в Москве. А ночью, когда Янковский засыпал в своей комнате, Дунаевский садился за финал второго акта «Золотой долины». Его рабочий день кончался на заре. Зато спал Дунаевский долго.