В письме чиновнику Курьянову, начальнику Управления по производству художественных фильмов, Дунаевский предлагает мысль резонную, но по меркам того времени «буржуазную». Исаак Осипович предлагает определять композиторский гонорар, исходя из звучности фамилии композитора, судя по его прошлым заслугам, принимая во внимание «творческую личность того композитора, который привлекается к работе над фильмом». Если раньше Дунаевский это говорил преимущественно директору картины и директору киностудии, то в 1940 году он позволил себе сорваться по поводу денег в письме начальнику.

Поводом для письма послужила сумма гонорара за его музыку к фильму «Золушка», которому Сталин собственноручно дал название «Светлый путь». Некий мизерный гонорар был выплачен на основе субъективного мнения директора студии Бабицкого о качестве «товара». Дунаевский посчитал это вопиющей несправедливостью. Это был 1940 год. Деньги помогали ему раскрашивать жизнь в те тона, которых требовала душа. Это — год сердечных бурь и потрясений. Иными словами — деньги нужны.

И вдруг получить мизер, как какой-нибудь юнец-новобранец, не бравший штурмом крепостей из нот! А незадолго до этого Сталин, поинтересовавшись доходами Дунаевского, запретил отчислять авторские за вторичное использование музыки, написанной для кино или театра — на радио. Это был удар лично по Исааку Осиповичу.

13 июля 1940 года в особый сектор ЦК ВКП(б) на имя Сталина поступило письмо от группы кинематографистов — режиссеров и сценаристов. Его подписали добрый друг Дунаевского Григорий Александров, хороший знакомый Леонид Трауберг, любимчик Сталина Михаил Ромм, один из «братьев», создателей «Чапаева», Сергей Васильев, режиссер Фридрих Эрмлер, сценарист фильма «Ленин в Октябре» Алексей Каплер.

Первым письмо режиссеров прочитал помощник Сталина Поскребышев. Вывода было два: либо они сошли с ума и написали Хозяину донос на самих себя (что было уже довольно распространено), либо с кем-то в ЦК договорились, чтобы их поддержали. Письмо представляло собой форменную «телегу» на нового начальника Управления по делам кинематографии Большакова, сменившего на этом посту уже расстрелянного Бориса Шумяцкого. Поскребышев подчеркнул красным карандашом места, которые были интересны Сталину. Собака знала вкусы Хозяина.

То, что в самом начале письма режиссеры испуганно клялись, что они ни в коей мере никакая не группировка, Поскребышев выделять не стал. Это была уже тавтология. Тогда каждое второе сообщение в газетах о разоблачении «врагов народа» начиналось с фразы: группировка…