Сколько мужчин — столько историй любви. Исаак Осипович всегда любил непохоже.

Дунаевский был из той породы мужчин, которые за красоту прощают всё. Только праматерь всех женщин Лилит никогда не обманешь. Она часто строила Исааку козни. И главное, не подкопаешься, даже если ты окончил иешиву. Все так, как будто земная женщина, и только опытный взгляд тертого ребе способен определить, когда в дело вмешивается женщина, а когда за нее все решает праматерь Лилит. У Исаака Дунаевского один из романов был именно такой.

На излете 1930-х годов его популярность была абсолютной. Он знал, что такое дорогие рестораны, что такое письма мешками. И уже знал, что такое жить с одной женщиной, признаваться в любви другой, встречаться с третьей и обращать внимание на хорошеньких — четвертых. Всё, как в музыке. Левая и правая рука играют разные партии. Дунаевский так же и любил. Одних женщин у него любило правое полушарие, других — левое.

Но эта история не про нервные рефлексы, а о парадоксах жизни и женскую самостоятельность. В 1938 году ленинградский режиссер Владимир Корш-Саблин, с которым Дунаевский уже успел много и плодотворно поработать, пригласил его писать музыку к новому фильму «Моя любовь». Это была картина о честной комсомольской девушке. Главную роль исполняла Лидия Смирнова. Молодая старлетка, выученица Александра Таирова, которая очень хотела походить на Милицу Корьюс, звезду экрана, чем-то приглянулась Коршу.

Если верить ее мемуарам, а не верить им причины нет, она была сексуальна. Чтобы понравиться режиссеру, могла прямо на голое тело надеть платье и, понадеявшись на мужскую реакцию, прийти на кинопробы. Да еще сделать невинный взгляд. Короче, она была хороша безвозвратно, как может быть хороша только первая весна в жизни молодого человека. И глаз опытного мужчины мог это определить.

Корш-Саблин утвердил эту актрису на главную роль. Композитор предпочитал сам работать с актерами, певшими его песни, объяснять им малейшие нюансы. Именно благодаря этой скрупулезности и состоялась та роковая встреча композитора и актрисы в трехкомнатном номере гостиницы «Москва», о котором упоминает Лидия Смирнова. Этот номер и само жительство Исаака Осиповича в сталинских гостиницах представляется каким-то мистическим рецептом успеха.

Дунаевский послал Смирновой записку, в которой просил ее прийти к нему в тот самый номер с роялем и кожаной мебелью. Повод был самый серьезный: работа над главной песней «Моя любовь». Молодая актриса явилась, робея. Она шла к «главному композитору» страны, кавалеру, орденоносцу, депутату, всеобщему любимцу. Она думала, что попала на олимп. Собственно, в этой гостиничной комнате, может, и находился филиал Парнаса. Была она наивной, а Дунаевский — умудренным и подуставшим. Прекрасная Смирнова что-то напела или произнесла, а Дунаевский, будто это был Моцарт, моментально схватил ее слова или мелодию, записал, напел. Потом подарил актрисе с трогательной надписью. Короче, их работа во всех смыслах была удачной. А потом им, естественно, приходилось расставаться, разъезжать по своим работам и делам.