«Место Дейнеки — в первых рядах идущих вперед, его искусство всегда интересно и ново. От „Обороны Петрограда“ к „Обороне Севастополя“, от купающихся донбассовских парней до молодого „Тракториста“ он идет хорошим путем настоящего советского художника», — делает вывод Пименов[217]. И таким образом, с Дейнеки снимаются все обвинения в формализме, звучавшие в течение предыдущего десятилетия. Со сталинизмом в изобразительном искусстве почти покончено.

В журнале «Творчество» Игорь Грабарь, некогда участвовавший в нападках на Дейнеку, утверждает, что можно пересмотреть установившиеся некогда мнения и оценки, далеко не всегда справедливые и объективные. Почему-то Грабарь при этом считает, что Дейнека, подобно всем подлинным мастерам, не имеет ни последователей, ни подражателей, «как не имеет их Врубель, Репин и Суриков, ибо подражать им вообще бессмысленно: каждый художник создает свое, новое».

В журнале «Искусство» Андрей Дмитриевич Чегодаев — видный советский искусствовед — пишет о творчестве Дейнеки как о вечно живом и высоком. Довольно прозорливо он предсказывает, что нужна «какая-то дистанция времени, чтобы определить в полную меру подлинность и непреходящую ценность его открытий»[218]. В 2020 году мы вспомнили эти слова с внуком Чегодаева Михаилом, известным египтологом и моим соседом, и говорили о том, как прозорлив оказался Андрей Дмитриевич.

В настроениях, существовавших в СССР, еще присутствовала энергия, поражающая и удивляющая мир. 4 октября 1957 года был запущен первый искусственный спутник Земли, что вызвало немалое смятение в США и на Западе. В апреле 1958 года в Брюсселе открылась первая послевоенная Всемирная выставка, где в советском павильоне Дейнеке предложили сделать два панно «За мир во всем мире» и «Мирные стройки». Темы были окончательно утверждены в декабре 1957 года, и на исполнение колоссальных панно (каждое 8 метров в высоту и 16 метров в длину) было выделено всего два месяца. Для работы предоставили два теннисных корта в Сокольниках.

Один из бывших студентов Дейнеки в МИПИДИ Сергей Иванович Никифоров вспоминал, что в конце 1957 года Дейнека пригласил его для создания панно, которые собирались установить в Брюсселе. Бригада состояла из пяти человек. «В Сокольниках, в большом спортивном зале стояли два огромных холста, около них деревянные леса в два этажа. Дейнека объяснял план работы: перенести с эскизов рисунок на холст, а затем каждый получал участок живописных работ. После выполнения рисунка Александр Александрович расставил нас по разным участкам лесов писать красками. Мне пришлось работать над панно строительство. Людей начал писать сам мастер, о чем предупредил в начале работы… Он курил, работая на лесах. Дейнека садился перед огромной головой демонстранта на фоне нового здания университета и писал ее законченно. Головы были более натуральной величины… На следующий день мастер поправлял сделанную работу, вносил поправки… Так он работал каждый день; размеренно, уверенно, как мастер, знающий, что делать и как делать…»[219]