Человек крутого нрава, всегда пышущий здоровьем, Дейнека начал угасать и не хотел признаваться в этом себе и окружающим, не хотел мириться со своими болезнями и возрастом. Он не мог смириться с тем, что слабеет и ощущает недомогание. В начале 1968 года все-таки пришлось лечь в больницу. Дейнека переживал глубокую депрессию и заливал ее водкой. Мог сказать жене как бы невзначай: «Знаешь, Леночка, если бы не ты, я бы уже давно пустил себе пулю в лоб. Я всё вижу, всё знаю, что творится вокруг, и больше ничего не хочу…» По воспоминаниям Владимира Петровича Сысоева, Серафима Ивановна навещала в эти годы Дейнеку в мастерской и пыталась вернуть ему душевное равновесие. Водитель Дейнеки Володя Галайко утверждал, что Серафима однажды вытащила из мастерской ружье, чтобы Сан Саныч не лишил себя жизни.

Работал он всё меньше и меньше и порой спрашивал жену: «Ты думаешь, я сижу без дела? Нет! Я обдумываю новые работы!» Но, по правде говоря, новых идей было очень мало, а новые работы казались какими-то пластмассовыми, неестественными, засушенными, столь отличающимися от работ 1930-х годов. Если посмотреть на портрет «Юный конструктор», кажется, что Дейнеку гораздо больше интересует клетчатая ткань костюма изображенной девушки, чем лицо портретируемой или ее деятельность.

Правда, друг и поклонник Дейнеки Игорь Долгополов, который также не был чужд пристрастия к «зеленому змию», выражал восхищение «Юным конструктором»: «С удивительным тактом художник раскрывает перед нами сложный образ молодого современника, наделяя его обаятельными чертами человека чистого, мечтательного, красивого особой душевной значительностью», — пишет искусствовед, которого поражает «необыкновенная свежесть пластического решения холста…[249] Он написан в одно касание, с юношеским задором, а не надо забывать, что это произведение создано ровесником века — художником 1899 года рождения».

По воспоминаниям Елены Павловны, Дейнека любил печальные грустные песни. Особенно песни на слова Сергея Есенина «Клен ты мой опавший…», «Отговорила роща золотая…». Очень любил написанную в то время песню Марка Фрадкина «Течет река Волга…». По несколько раз повторял ее слова: «Здесь мой причал и здесь мои друзья, всё, без чего на свете жить нельзя». Особенно ему нравилось, как эту песню исполняет Марк Бернес.

Последняя работа Дейнеки «Все флаги в гости летят к нам» была сделана для здания аэровокзала в Москве. Тогда доставка авиапассажиров велась именно оттуда: после регистрации автобусы развозили пассажиров по аэропортам Внуково, Шереметьево и Домодедово прямо к трапу самолета. На панно изображены авиалайнеры с хвостами, украшенными различными флагами: первый из них, конечно, красный флаг советской державы, а позади него птичка германской «Люфтганзы», флажок Чехословакии и японское восходящее солнце. На переднем плане — зарубежные гости в экзотических костюмах. Самым первым в модных кедах идет польский спортсмен с нашивкой у сердца в виде бело-красного орла. Рассматривать гостей, вышедших на летное поле, — одно удовольствие: особое внимание привлекает девушка-блондинка с красивыми ногами, одетыми в синие одношовные колготки, будто бы забывшая надеть юбку. Дейнека и тут верен своей приметливости к эротике. Рядом с ней высокий ученый с гривой седых волос несет свой саквояж. Дейнека с видимым удовольствием изображает пестрое многообразие иностранных гостей. На высокой статной африканке — ярко-красное платье, словно пятно. Белые арабские одеяния, вьетнамские треугольные шляпы — так Дейнека иллюстрирует открытие страны внешнему миру: Советский Союз глазами зарубежных гостей или же гости глазами советского человека. Оригинал панно Дейнеки, неоднократно репродуцировавшегося в «Огоньке» и других журналах, загадочно пропал — найти его так и не удалось. В 1980-е годы эта картина выглядела советским трафаретом, но в наши дни она воспринимается как провидческое создание гения, который предсказал скорое открытие границ Советского Союза для прибывающих со всего мира.