Дон посмотрел на мою грудь:

– Еще раз повторюсь, ситуация не может быть гипотетической, если происходит на самом деле.

– Так что думаешь?

– Сложный вопрос.

– Согласен. Я могу понять и тех и других.

Мы посмотрели на Сэма, читавшего теперь The New Yorker. Должно быть, сердечный приступ был чрезвычайно легким, подумалось мне.

– Помни, – сказал Дон, – что в какой бы ситуации ты ни оказался, будешь не первым, кто с этим столкнулся. Никогда не забывай этого.

– Дело говоришь.

– Можно узнать мнение Дэйва, – предложил он, показав в сторону нашего старшего ординатора, подрабатывавшего в приемном покое. Мы больше не общались с ним наедине после той встречи в его кабинете, когда он выражал беспокойство по поводу пятерых интернов, планирующих покинуть ординатуру, а я признался, что мне приходится нелегко. Разговор был малоприятным – я прокручивал его у себя в голове десятки раз, – и после него у меня осталось впечатление, что Дэйв хочет усложнить мне жизнь. Возможно, я ошибался, однако такое было у меня чувство, и даже несмотря на то, как улучшилась ситуация за последующие месяцы, это чувство по-прежнему осталось.

В нашей больнице была отдельная секция, где занимались алкоголиками, неуравновешенными, агрессивными. Из этого места невозможно было выйти, не испачкавшись какой-нибудь физиологической жидкостью.

В нашей больнице была отдельная секция, где занимались алкоголиками, неуравновешенными, агрессивными. Из этого места невозможно было выйти, не испачкавшись какой-нибудь физиологической жидкостью.

Я также был не особо в восторге от идеи направиться в ту половину приемного покоя, где работал Дэйв, – секцию Б, сборище пьяных или психически неуравновешенных мужчин и женщин. За этими сумасбродными пациентами присматривали полдюжины невероятно огромных охранников, и, согласно моему непродолжительному опыту, побывав в секции Б, было практически невозможно не испачкаться в какой-нибудь физиологической жидкости.

– Дэйв, – сказал я, приближаясь к этому сборищу. – Привет.

– Здоровяк! – воскликнул он, протягивая руку. – Как дела?

– Хорошо. Небольшой вопрос.

Он сделал реверанс:

– Чем могу быть полезен?

Было не совсем понятно, то ли старшие ординаторы были теми немногими избранными, которым по-настоящему удалось сохранить присущий всем интернам неподдельный энтузиазм, то ли они попросту лучше всех притворялись, что притворяются.