Витте, по словам Бобринского…, дважды говорил государю, что меня надо послать на Кавказ. Государь говорил о Туркестане».
У Фрэнсиса Бэкона есть исполненное саркастического очарования ироническое изречение: «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин».
Надеялся на порядочность самодержца Алексей Николаевич напрасно: не будет ни Кавказа, ни Туркестана…
Не будет вообще даже малейшего намека на ВОСТРЕБОВАННОСТЬ в настоящем и будущем…
Николай II протокольно унизительно ВЫДЕРЖИТ Куропаткина десятимесячным ожиданием высочайшей аудиенции: встреча с царем состоится не в мае, а только зимой, в декабре 1906 года; на ней император цинично пожелает Алексею Николаевичу достойно «нести терновый венец» так бездарно растерявшего славу и отданного на всеобщее поругание, вышедшего из употребления отставленного ФАВОРИТА.
Но все это еще только предстоит испытать.
А 9 марта 1906 года Алексей Николаевич прибыл с семьей в утопающее в искрящемся на солнце, тающем весеннем снегу родное Шешурино, через долгих два года разлуки попав в теплые, ждущие объятия терпеливо ожидающей сына, все понимающей и все прощающей, молящейся за него неистово и денно и нощно все военные дни и месяцы матери своей Александры Павловны.
Контрразведка
Контрразведка
Создатель российской военной контрразведки генерал Куропаткин выстроить надежную систему защиты войск на Дальнем Востоке от разведывательно-подрывных устремлений противника так и НЕ СМОГ, хотя имел для этого неограниченные возможности и полномочия. Разоблачения японских шпионов, если они и были, носили эпизодический, во многом случайный характер.
Так, два офицера-разведчика японской армии под видом китайских крестьян беспрепятственно преодолели линию фронта, позиции передового охранения и углубились в расположение русской армии на глубину 20 километров. Разоблачили их потому, что один из русских солдат просто так, забавы ради дернул одного из диковинных «китайцев» за косу, а она вдруг неожиданно отвалилась, так как оказалась привязанной к голове японского офицера для полноты образа.
Не меньший вред русской армии наносило отсутствие элементарной военной цензуры, что способствовало появлению секретных сведений о российских войсках в открытой печати. В одном из отчетов штаба Маньчжурской армии говорилось следующее: «Печать с каким-то непонятным увлечением торопилась объявить все, что касалось наших вооруженных сил…,даже специальная газета “Русский инвалид” считала возможным помещать на своих страницах все распоряжения военного министра.
Каждое новое формирование возвещалось с указанием срока его начала и конца. Все развертывания наших резервных частей, перемещения второстепенных формирований вместо полевых, ушедших на Дальний Восток печатались в “Русском инвалиде”.