Пребывание же в Петербурге или окрестностях в настоящее время может вызвать нежелательную обостренную газетную полемику.

Ввиду сего во всяком случае Его Величеству благоугодно, чтобы Вы безусловно воздержались от приема корреспондентов и печатания каких-либо объяснительных или оправдательных статей, а равно и оглашения Ваших мнений. Хорошо зная Ваши патриотические и верноподданнические чувства, уверен, что Вы в настоящей депеше усмотрите возможность избежать каких-либо случаев, могущих в настоящее трудное время вызвать какие-либо осложнения».

Граф Фредерикс был одним из немногих в окружении императора, кто не побоялся открыто поддержать Куропаткина год назад, когда решался вопрос о его освобождении от должности главнокомандующего. В послании Алексею Николаевичу министр двора постарался, насколько это возможно, смягчить УДАР. Ограничительные поведенческие рамки и неприкрытые намеки, которые гораздо хуже, чем явные угрозы, прошедшим суровую придворную паркетную школу выживания не просто генералом, но генерал-АДЪЮТАНТОМ, царедворцем Куропаткиным безошибочно поняты с полуслова.

Поняты правильно, что нашло отражение в безукоризненном, неуязвивом для пристрастных недоброжелателей поведении отставленного командующего армией.

Дорога к дому

Дорога к дому

Отвергнув любезно предложенную Фредериксом роскошную дачу в солнечном, сухом и теплом, благодатном для поправки здоровья черноморском Мисхоре, располагавшуюся совсем недалеко от императорской летней резиденции в Ливадии и вблизи давно обосновавшегося в Симеизском имении фельдмаршала Милютина, Куропаткин возвращался с войны домой, в лесную и озерную Псковскую губернию, степенно, с достоинством, с выношенным чувством выполненного долга сообразно обстоятельствам, переломить которые он оказался попросту не в силах.

Вел себя уверенно, самодостаточно, далеко не как отправленный в опалу некогда всесильный министр и главнокомандующий.

Держал дистанцию – общался в основном с равным себе генералитетом; не избежал популизма – принимал благодарные народные депутации, посещал расположения воинских частей; рекомендациями Царского Села не манкировал – шелкоперов-газетчиков, провинциальных акул пера, страстно жаждущих сенсационных откровений и неосторожных оговорок в интервью, не подпускал и близко.

15 февраля 1906 года Куропаткин остановился в Чите, где долго общался с военным губернатором генерал-майором Аркадием Валериановичем Сычевским.

На следующий день, 16 февраля 1906 года, в Хилке провел продолжительную беседу с подавителем смуты в «Читинской республике» генерал-лейтенантом Павлом Карловичем Ренненкампфом. Оба собеседника, и Сычевский, и Ренненкампф, признают положение в Забайкалье серьезным: «Зараза глубоко проникла во все углы, заразила казачество».