Ларье был великим мастером, обученным во французской манере; он был искусен в создании каждой крошечной детали оправы – прочной, но тонкой, пропускающей свет. Создавая бриллиантовое ожерелье, он часами сидел с камнями, разложенными по размеру на куске черного фетра; каждая часть оправы была тщательно разработана и структурирована – чтобы соответствовать своему бриллианту.

Именно такие мастера обеспечили репутацию Cartier во время перемен. Но бум середины 1950-х привел к появлению на рынке все большего числа ювелиров. Когда конкуренция усилилась, Клод и его высшее руководство решили, что филиал должен идти в ногу со временем и выпускать более экономичные товары. Та же мысль, что у Жан-Жака в Лондоне, но двоюродные братья по-разному расширяли клиентскую базу. В Нью-Йорке жизнерадостному Анри Лебагу, начальнику производства, было поручено просматривать ювелирные изделия других мастерских и покупать те, что отвечали вкусу клиентов. Это был способ адаптации к меняющимся временам, но по мере того, как нью-йоркский Дом все больше полагался на внешних поставщиков, возрастал риск несоответствия между филиалами.

Решение Клода обратиться к богатеющему среднему классу вполне объяснимо. Америка была конкурентным рынком, и приходилось приспосабливаться к меняющимся временам. Даже Пьер признавал, что современный подход его племянника эффективен для сегодняшнего рынка – autres temps, autres moeurs! (иные времена, иные нравы). Cartier уже имел всемирную известность, и Клоду не нужно было бороться за создание репутации, как предыдущим поколениям. Например, братья Картье считали культивированный жемчуг намного хуже натурального и отказывались его продавать. Клод же поручил Джону Гори из отдела закупок начать его покупать.

Некоторые идеи Клода имели право на существование. Например, в случае с жемчугом: для старшего поколения идея использовать что-то другое вместо натурального жемчуга, казалась ересью, но мир ушел вперед, и реальность такова – культивированный жемчуг очень популярен. Проблема Пьера заключалась в том, что решения его племянника осуществлялись без консультаций с коллегами и должной осмотрительности. «Он, кажется, решил все авторитарно, – написал директор Cartier о последнем плане Клода относительно южноамериканского филиала. – Он не читает газет и ни с кем не разговаривает, кроме тех, кто ищет удовольствий».

Клод помогает модели Dior примерить украшения Cartier во время запуска ветви Cartier Caracas в 1953 году

Три брата унаследовали от отца чувство финансового благоразумия, и, хотя открывали сезонные шоурумы – в Палм-Бич, Сент-Луисе, Санкт-Морице, Канне, это не делалось без тщательных обсуждений и подготовки. Альфред, например, наложил вето на идею создания русской и индийской ветвей, считая их слишком рискованными. Но в 1953 году, когда Клод решил открыть филиал Cartier в Каракасе, это было сделано без консультаций с семьей. Он побывал в Венесуэле четыре года назад со своим бухгалтером Рене Пуэчем и остался под впечатлением. Доход на душу населения в стране был самым высоким в Латинской Америке, средний класс рос, пейзаж украшали небоскребы и современные дома. Это был оживленный экзотический город, и Клод хотел стать его частью.