Когда он прибыл в Бельгию и задекларировал алмазы на таможне (каждый из них был задокументирован четырьмя буквами «с»: чистота, каратность, огранка, цвет), таможенник посмеялся: «Вы действительно думаете, что продадите их здесь? Не получится. Вы уедете с ними обратно, мсье Картье, запомните мои слова». Вежливо улыбаясь, мсье Картье убрал бриллианты и поехал на машине в королевский дворец Лакен.

Тепло встреченный свояком и невесткой, Жан-Жак ввел их в курс семейных новостей. Затем заговорили про ожерелье, и Жан-Жак достал бриллианты, которые привез с собой. Они произвели впечатление, и Лилиан нравился его дизайн, но, как и следовало ожидать при столь значительной покупке, запросили второе мнение. Жан-Жака провели в комнату, где уже ждали бельгийский придворный эксперт по драгоценным камням и банкир. Осмотрев бриллианты, эксперт объявил, что цвет не всегда соответствует заявленному. Жан-Жак знал, что, хотя пара камней имела слабый оттенок, который он отметил в своем отчете, по большей части они были исключительного качества. Но он не хотел ни вступать в спор, ни влиять на результат; было важно, чтобы эксперт сделал независимую оценку. Он предположил, что стоит переместиться в комнату с выходящим на север окном – северное освещение оптимально для просмотра драгоценных камней, так как возникает меньше бликов. Так и сделали. И тут эксперт признал свою ошибку: никакого оттенка не было.

После положительного заключения эксперта Леопольд и Лилиан согласились продолжить работу с ожерельем. Жан-Жак отправился обратно в Англию, а россыпь бриллиантов благополучно вернулась в его сумку, чтобы быть вставленной в ожерелье мастерами из English Art Works. Покидая Бельгию, он снова был остановлен таможней. Дежурил тот же человек. Увидев коллекцию бриллиантов Жан-Жака, усмехнулся. «Видите, – сказал он, – я же говорил, что вы никогда не продадите их здесь!» Жан-Жак улыбнулся, зная, что только что получил один из самых важных заказов как раз в то время, когда лондонский бизнес нуждался в этом больше всего.

Разговоры с искателями удовольствий

К началу 1950-х годов Клод, которому едва исполнилось 20, начал сомневаться в своем решении купить нью-йоркский Дом. Хотя ему нравился престиж владения Cartier New York, бремя управления крупной компанией в сложных условиях ведения бизнеса было непосильным. Напротив, Париж, прежде унылый, стал вполне подходящим местом для жизни. После смерти матери, Жаки, Клод все больше времени проводил за границей. Будучи одним из самых богатых и красивых холостяков, он вовсю наслаждался светской жизнью. В марте 1954 года, когда в газете New York Times появилась новость о его помолвке с моделью Dior, обладательницей «самой узкой талии в Париже» мисс Сильви Хирш, он, похоже, успокоился. Но на следующий год стало известно, что Клод встречается с другой моделью, и помолвка была расторгнута.