4 ноября, вторник.

А теперь я выкраиваю время из часа, посвященного стихам Стоука[1301], прежде чем приедет мисс Грин и мы отправимся по туманному холоду, чтобы выступить перед Гильдией на тему русской революции. Жесткая вычищенная поверхность ума представителей низшего среднего класса меня не привлекает. Отчасти это относится к мистеру Осборну[1302]. Я критически отношусь к аристократам с интеллектуальной точки зрения, но с чувственной стороны они очаровательны. На воскресном концерте Ричмонда[1303] меня вытащили с заднего ряда, чтобы поговорить с Кэти [леди Кромер]. Ее прекрасные голубые глаза нынче стали мутными и налились кровью, а мягкая кожа как кожура старого яблока, сморщенного и мешковатого тут и там. Не знаю, что за горе сделало ее такой печальной. Далее состоялся следующий диалог.

К.: Сесилы отказались от своего дома: они не могут себе его позволить.

В.: Но он же получает £5000 в год!

К.: Ничего подобного; к тому же, все должны экономить. Моя дорогая Вирджиния, конец близок. «Alalanterne![1304]»

В.: Для вас, рискну предположить, а не для меня.

К.: Ах, вот тут вы ошибаетесь. Я иду первой, а вы сразу за мной.

В.: Ну, после трехсот лет в Лонглите[1305] вы это заслужили.

К.: Это было так прекрасно — вы даже себе не представляете.