Черновик. В Центральном доме литераторов проходило весьма бурное обсуждение повести K. M. Симонова «Двадцать дней без войны». Поэта Василия Субботина поразила предвзятость многих из выступавших, как по отношению к повести, так и к её автору.
Черновик.– Говорили об этой повести не то чтобы недоброжелательно, но очень уж сухо, неэмоционально как-то. Излишне пространно рассуждали о том, что в ней удалось автору больше, что меньше. И совсем уж удивил один парень, который то ли написал уже что-то, то ли ещё собирается написать. Удивило, как небрежно, с какой снисходительностью говорил этот никому пока ещё не известный человек о повести. Слушая его, можно было подумать, что за плечами этого чрезвычайно самоуверенного человека было всё то, что написано Симоновым, а у него, у Симонова, ещё ничего не было.
Своё мнение о ходе обсуждения «Двадцати дней без войны» Субботин высказал автору. Константин Михайлович только махнул рукой и предложил выпить по чашечке крепкого кофе. Прощаясь с поэтом, спросил, где тот живёт. Оказалось, на Малой Грузинской улице. Это было по пути с Симоновым, и он предложил подвезти Василия.
В дороге Константин Михайлович вспомнил, что обещал Субботину написать статью о его книге «Роман от первого лица». Был конец октября, статья была нужна к 15 ноября, и Симонов заверил автора, что не подведёт его. За разговором не заметили, как миновали Большую Грузинскую и свернули в переулок, где перед машиной оказался какой-то забор. Смущённый поэт пояснил, что неделю не был дома и об этом заборе не знал, не ведал.
– Так, может, и дом уже разобрали, – рассмеялся Константин Михайлович.
…Прошло две недели, и Субботин пошёл в издательство. Уже с порога он заметил, что его встречают необычайно радушно:
– Вы видели, что написал Константин Михайлович?
Автора повели к начальству, там ему вручили статью литературного мэтра (предисловие к книге). А вечером, когда Субботин вернулся домой, его ждал толстый пакет с письмом Константина Михайловича и черновиком его статьи.
«Дорогой Вася! – писал Симонов.
Вместе с копией того маленького предисловия, что отправил в Гослит, посылаю Вам на память его черновик. Вдруг подумал, что Вам будет приятно получить его от такого заматерелого магнитофонщика, как я…
Если что-нибудь в предисловии не так и резануло Вам слух, без колебаний позвоните – поправлю».
К этому письму Субботин дал пояснение, которое, несомненно, представляет интерес для читателей, пытающихся вникнуть в интимную сторону творчества: «Записка эта, что была приложена к рукописи, она не такая простая, как может кому-то показаться. В ней много сказано. Я, мол, знаю, многие из вас считают, что Симонов прямо на магнитофон наговаривает, чуть ли не машинистке прямо диктует, а посмотрите, как это мне даётся, каким трудом, так же как вам, только ещё труднее, тяжелее».