Не могу простить себе, что подготовку и проведение основного электорального исследования я провел не сам, как обычно, а полностью доверил это одному из своих коллег. Он сказал, что по результатам анализа Жуков далеко отстал от своих соперников и ничего уже нельзя предпринять. Я встретился с Александром, сказал ему об этом. Он спокойно выслушал, сказал: «Посмотрим» – и попросил только взять на время в свой штаб верного моего помощника, мою аспирантку А. Лаврушко. Чувствуя какую-то свою вину перед ним, скрепя сердце согласился. В результате А. Жуков выиграл выборы и… предложил Алле Ефимовне перейти к нему на работу помощником депутата. Долго мы беседовали с ней, и в результате я посоветовал согласиться с этим предложением. Слишком уж зыбким было время начала 90-х годов, неизвестна наша судьба, а здесь солидное учреждение – Государственная дума. И мы не прогадали. Я пишу «мы», потому что удачно сложилась деловая карьера Аллы Ефимовны: она долго и успешно работала с Жуковым, а затем перешла на большую и интересную работу в аппарат Госдумы. И со мной не рассталась, активно помогала во многих делах. По сей день это верный друг нашей семьи.

Я продолжал читать лекции в академии, вести там новые для себя курсы, о чем расскажу ниже, и одновременно заниматься своей «коммерческой» деятельностью. Но уже в новом качестве. Дело в том, что в 1993 году я стал директором Института социальных технологий. Идея создать негосударственный социологический центр первому пришла в голову профессору Ж. Тощенко. Дали согласие войти в него человек десять коллег-социологов. Жан Терентьевич придумал и название – Институт социальных технологий «Социограф», и на первом и, как потом оказалось, единственном собрании его членов предложил избрать меня директором. Что и сделали.

Любопытна судьба этой организации. Почему-то достаточно быстро практически все учредители перестали заниматься делами института, а затем и вовсе вышли из его состава. Я думаю, что причина здесь в том, что мои коллеги по кафедре, люди в основном старше пятидесяти лет, были воспитаны в достаточно тепличных социалистических условиях приличных зарплат доцентов и профессоров, зарплат, в очень малой степени зависимых от степени твоих трудовых усилий. Вот им не очень-то и хотелось брать дополнительную работу, иногда и без всяких гарантий на ее успех, а следовательно, и на оплату. Спокойнее было работать в привычных условиях труда, хотя и на небольшую зарплату. У нас в академии была большая кафедра – около 20 преподавателей. Так вот, подрабатывал на стороне в каких-либо коммерческих проектах я один! И уж тем более никто не создавал своих фирм. Более того, когда я сумел раскрутить свой Институт социальных технологий и стал предлагать коллегам достаточно большие деньги за участие в отдельных проектах, люди в основном отказывались. Не очень хотелось им утруждать себя. На меня же некоторые смотрели насмешливо-неодобрительно: «Ну ты же богатый человек, нам не чета», «Смотрите, на какой машине приехал наш профессор-бизнесмен!». Я думаю, злобы и особой зависти в этом не было, просто некоторые мои коллеги таким образом психологически ограждались от появившегося в стране предпринимательского сословия.