15 января 1943 г. получил и я, спустя 11 месяцев, короткий отпуск. Я просил о нем еще раньше, собираясь побывать на золотой свадьбе моих родителей 2 января 1943 г., но не получил разрешения в штабе группы армий «Центр». Я смог бы навестить семью и увидеться с моим младшим братом перед его смертью.

30 января 1943 г. выступал по радио Геринг. Это было потрясающее прощание с храбрыми защитниками Сталинграда. 2 февраля, после нескольких дней отпуска, мне в Вену пришла срочная телеграмма: «Командующий 9-й армией приказывает немедленно прервать отпуск и прибыть в расположение дивизии. Штаб 27-го армейского корпуса». У меня не получилось успокоить домашних. 8 февраля Модель сообщил мне о своем намерении отвести продвинувшиеся основные части 9-й армии от Волги в район, примыкающий к шоссе Вязьма – Ярцево. Вечером собралась веселая компания – пришли офицеры штаба 9-й армии и десять испанских офицеров во главе с генералом Кастехоном. Вначале, когда звучали торжественные речи, требовался переводчик, потом, в частных беседах немного говорили по-французски. Пели немецкие и испанские песни. Модель, казалось, был очень весел, испанский генерал был серьезен и молчалив.

11 февраля гости посетили мою 129-ю дивизию. Они хотели увидеть Волгу и Ржев, но не с передовой. Еще в Вене ходили слухи, что русские давно отбили город. На ледяном ветру в 20-градусный мороз южные гости страшно замерзли. С пожарной каланчи они наблюдали за впечатляющим представлением. Им было наглядно продемонстрировано, что такое сосредоточенный огонь: с каждой из 62 батарей был произведен один выстрел по одной вражеской цели. Следующую цель было предоставлено выбрать испанскому генералу. Как и при первом залпе, все 62 батареи через полторы минуты доложили о своей готовности на открытие огня. После проведенной корректировки подлетного времени все снаряды кучно и одновременно накрыли цель. Зрители были восхищены точностью попаданий. В бетонированном подвале в Ржеве для них специально был организован концерт военного оркестра. В завершение посещения был короткий завтрак с командирами дивизии.

Затем снова были льстивые речи и подношение испанцам казацких сабель из зимних трофеев.

18 февраля Модель приехал в Ржев и долго обсуждал со мной вопросы эвакуации. Волга была скована толстым слоем льда, но он не надеялся, что лед выдержит тяжесть штурмовых орудий, которые я намеревался поставить в арьергарде в качестве мобильного средства противотанковой обороны. Штурмовые орудия должны были быть заранее отведены за Волгу, чтобы не подвергать их риску. В этом случае Модели не устроил бы планировавшийся подрыв несущих балок моста, как прежде уже один раз это проделали русские. Он потребовал взорвать каменную опору моста. Такие неожиданные приказы были вполне в духе Модели, и относиться к ним требовалось серьезно. В саперном батальоне капитана Раутенберга не имелось никаких расчетных таблиц дли подрыва такого мощного каменного строении. Была предпринята попытка самим решить этот вопрос. Мы использовали имевшиеся у нас заряды и разбросанные повсюду неразорвавшиеся русские и немецкие снаряды 30-сантиметрового калибра[124]. Весь этот взрывчатый материал, весом порядка 3 тонн, разместили на льду у подножия опоры. Проводившиеся работы в четырех гренадерских полках интересовали Модели в меньшей степени. Он понимал, что в успехе этой операции больше всех должен был быть заинтересован сам командир дивизии.