Следовало решить, что необходимо сделать, чтобы быстрее добраться до фронта. Мы оборудовали транзитный пункт в Анже, через который должен был проходить транспорт после разгрузки. Далее он направлялся на север через объездные пути. На транспортных средствах полевая жандармерия крепила таблички с моим именем, чтобы избежать следования по тем дорогам, которые ночью бомбит авиация. Затем мы обосновались в небольшом городке Луэ, на полпути между Ле-Маном и Лавалем, и стали ждать. Один день мы справлялись о принимаемых в штабе армии приказах, другой день посвящали поездке в Анже, чтобы узнать, как далеко продвинулись вперед маршевые группы.

Прекрасный старый город, в прошлом столица графства Анжу, сохранился до нашего времени. При отправке первого железнодорожного транспорта я встретил полковника Хамбека, который только что похоронил жертв налета истребителя-бомбардировщика. Погибло пятнадцать солдат. Может, враг узнал о наших передвижениях и теперь будет действовать так в каждом случае? Оказалось, что это был единичный налет. На протяжении всего 200-километрового пути не случилось ни одного чрезвычайного происшествия.

После краткого пребывания в районе городков Конде-сюр-Нуаро – Тюри-Аркур 277-я дивизия должна была сменить в конце июня 2-ю танковую дивизию. В выдвинутом вперед 47-м танковом корпусе в крайне запущенном замке находился штаб, который был тщательно замаскирован для защиты от воздушных налетов. Там я встретил моего старого знакомого командира 2-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Хайнриха барона фон Люттвица. Моим 38-м батальоном связи танковых войск командовал майор Циман. Мне было важно выслушать соображения по поводу тактики противника и моей собственной. У моих собеседников это получилось замечательно. Я попросил их непосредственно на практике в подразделениях поделиться со мной своим опытом еще до начала боевых действий.

28 июня 1944 г. в Ле-Мане умер от сердечного приступа генерал-полковник Долльманн. Тяжелые бои на его участке фронта и потеря Шербура – перенести все это было выше его сил.

Его преемником стал обергруппенфюрер СС Хауссер, бывший прежде в рейхсвере пехотным командиром в Штеттине.

Приказ о вступлении в бой для 277-й дивизии был изменен. Теперь, после отвода 9-й танковой дивизии СС, она придавалась 2-му танковому корпусу СС под командованием обер-группенфюрера Биттриха[131].

3 июля 1944 г. я отправился туда вместе с моим начальником оперативного отдела штаба подполковником бароном фон Вангенхаймом и его помощником. Из-за постоянно висевших в воздухе истребителей-бомбардировщиков мы ехали в одном автомобиле. «Фольксваген» напоминал собой передвигавшийся с места на место куст. Один из нас наблюдал за небом над нами, другой смотрел вперед, чтобы в случае опасности можно было остановиться и быстро выйти. Когда мы получили приказ о передаче нас 2-му танковому корпусу СС, на непросматриваемом повороте в бок нашему легкому «Фольксвагену» въехал тяжелый грузовик. Я вывихнул правую руку, фон Вангенхайм получил сотрясение мозга и кровоточащую рану на голове, мой русский автомат для личной защиты был разбит. Отремонтировать «Фольксваген» уже было невозможно. Офицер для поручений передал в дивизию приказ по корпусу, а я вместе с фон Вангенхаймом оказался в госпитале в Ле-Мане, вместо того чтобы повести солдат в бой с неприятелем. Утешительным было лишь то, что английские истребители-бомбардировщики, кружившие каждый день над Ле-Маном, видели красные кресты на госпитале и придерживались Женевской конвенции.