Бурная деятельность его скоро всех страшно утомила, а придирчивость и высокомерное обращение со всеми породили враждебное отношение к нему.

Новый начальник носил имя и фамилию Адам Александрович Вишневский.

Кричал он на подчиненных тонким, пронзительным голоском и всегда при этом старался унизить и уязвить подчиненного. Женщин он люто ненавидел или делал вид, что страшно ненавидит, и горячо требовал от них равного подчинения и выполнения приказаний наравне с мужчинами, говоря, что на фронте он не хочет знать разницы пола и, боже упаси, делать какие-либо поблажки женщине.

Был он всегда прав в своих требованиях, но меня поражало, что ко всем своим требованиям и решениям, принципиально верным и справедливым, он добавлял чего-то своего противного, высокомерного и унижающего другого и этим самым портил весь разумный стиль в своей работе. И благодаря этому невзлюбили его все работники отдела, в том числе и я.

Я вступала с ним постоянно в пререкания и излишние разговоры, чем грубо нарушала устав, гласящий о беспрекословном подчинении солдата офицеру и т. д., а об уставе он непрерывно твердил мне, чем немало раздражал меня и себя.

В своих неистовых наступлениях на всех он все же иногда отступал от меня, к моему немалому удивлению. Я смела надеяться, что причиной тому были логичность и смелость моих высказываний, в которых он не мог не видеть долю здравого смысла, будучи неглупым человеком.

С полковником Пановым началась у него незаметная, но непримиримая война из-за его любовницы Эльвиры. Ненавидел он ее совершенно стихийно. Она как будто не давала ему покоя своим существованием, находясь тут же, рядом с ним. Видел он в ней элемент величайшего зла, обузы и помехи в работе полковника Панова и окружающих.

В Лиме он также преследовал замашки женщины. Заставлял ее строго подчиняться уставу и четко выполнять его требования. Она ненавидела его всей душой и всегда вдогонку посылала ему проклятья.

В отношении Эльвиры он был, безусловно, прав. В ней скрывались причина плохой работы полковника Панова и пренебрежение к служебным обязанностям.

Во всех случаях переезда штаба все усилия работников штаба часто уходили на то, чтобы создать лучшие условия для «семьи полковника», а не для создания лучших условий работы штаба. Сам же полковник, человек очень скромный и нетребовательный, никогда бы не позволил так обслуживать себя.

Штаб работал на улице под дождем и ненастьем, а Эльвире отдавалось единственное помещение, встреченное на пути, при этом еще Эличка капризничала и своевольно выставляла свои требования, звучащие таким диссонансом в наших походных условиях.