К несчастью, еще рядом расположились артиллеристы (вот ведь неприятные соседи, чтоб их черт побрал). Они пристроили огромные тяжелые орудия сразу же за стенками наших сараев и периодически устраивали нам последний день Помпеи. Сараи наши трепетали, как листья осин на ветру. Из стен вылетали камни и кирпичи и летели обязательно так, чтобы угодить кому-нибудь непременно в голову или еще куда-либо – все утепления нарушались, мебельные сооружения шли насмарку, и жизнь положительно делалась невыносимой.

Последнее время А. С. изобрел что-то заменяющее нам стекло в наших искусственно проделанных окнах, вставляя промасленную бумагу, и она давала нам какое-то подобие света. Конечно, после работы наших соседей бумага рвалась. К счастью, они казались очень подвижными и, к нашему великому удовольствию, сравнительно скоро смотались.

Место, где мы остановились, было когда-то деревней, носило название Голованово, но от него, кажется, остались только эти два жалких сарая да местами заглохшие яблони и другие деревья.

В двух километрах от наших сараев в небольшом леске осел штаб корпуса. Там вырыли очень скверные землянки, похожие на ямы, в надежде их скоро покинуть. Это были самые скверные и плохие землянки, какие только мне приходилось видеть за время войны.

Прожили мы в этом Голованове много тяжелых и унылых дней. Позже с тоской и ужасом вспоминали мы стоянку эту, самую тяжелую и невеселую за все дни войны. Стояли дни застоя и уныния. Последнее порождало раздражение, выразившееся в ссорах и затираниях друг друга. Ссорились, кажется, все. Я – с начальством и А. С., помощники – с начальником, связные – друг с другом и писарями. Настроение было мрачное. Раздражали грязь, холод, отсутствие элементарных удобств и масса работы, обилие, которой захлестывало нас, штабников. И не видно было конца и работе, и стенке в этих ужасных сараях, не было видно конца и войне, а с ней – и нашим непереносимым мытарствам.

Однажды, бродя по окрестностям, нашли в лесу лагерь сбежавших от немцев людей. Это были хорошо сколоченные полуземлянки, полубараки, расположенные в густом хвойном лесу. Блеяли овцы, мычали коровы, пели петухи, лаяли собаки, ржали лошади, и от всего этого повеяло такой мирной и человеческой жизнью, что мы пришли в великое умиление, а звуки эти смягчили наши сердца. Давно мы не видели подобных картин.

Люди там жили дружно и довольно зажиточно. То были настоящие русские люди, боявшиеся пленения и не желающие попадать к немцам.

Встретили они нас приветливо и угощали тем, что у них было, затем предоставили нам свою баню, в которой мы очень нуждались. Рассказывали, что немцы, боясь партизан, не ходили в лес далеко, и это спасло их.