С возрастом Микеланджело все острее ощущал чувство вины: «Годами сыт, отягощен грехами, / Укоренен в злодействах бытия»[1364]. В одном коротком стихотворении он сетует на то, что «душа, вперяя взор в свои глубины, / В них с трепетом узрела тяжкий грех»[1365]. Любопытно, что Микеланджело не говорит конкретно, какой же именно грех отягощает его совесть.
В 1544 году Виттория вернулась в Рим и поселилась в монастыре Санта-Анна деи Фунари. В начале 1547 года она тяжело заболела, 15 февраля составила завещание и 25 февраля скончалась в возрасте примерно пятидесяти пяти – пятидесяти семи лет[1366]. В одном из наиболее драматических и трогательных фрагментов «Жизнеописания» Кондиви замечает, что Микеланджело неоднократно повторял: он всегда преисполняется глубочайшей скорби, вспомнив о том, что, «когда пришел попрощаться с нею, лежащей на смертном одре, поцеловал не чело ее или ланиты, а только руку»[1367]. Даже в миг ее смерти он не мог преодолеть разделяющие их границы статуса, пола и условностей. Трогательно, что, хотя бы оглядываясь назад, он испытывал сожаление оттого, что так и не решился нарушить эти запреты. Он был не только, подобно всем нам, созданием своего времени, он боролся с конвенциями той эпохи, в которой ему довелось жить, а иногда и с самим собой.
Опять-таки согласно Кондиви (который к тому времени превратился из секретаря и помощника в летописца жизни Микеланджело), узнав о смерти Виттории, Микеланджело едва не обезумел от горя[1368].
У нас есть свидетельства того, что переживал Микеланджело в эту пору; они рассеяны в его письмах. Своему старому другу священнику Фаттуччи он написал, что последнее время он глубоко несчастен, он сидел дома и перебирал кое-какие вещи и тут нашел несколько стихотворений, которые и посылает Фаттуччи во Флоренцию, хотя и не уверен, что уже не отправлял их ему прежде. «Вы, конечно, скажете, что я стар и выжил из ума. Но, говорю Вам, кроме сумасшествия, я ничего лучшего не нахожу, чтобы жить здоровым и вдали от страстей»[1369].
Тогда же, в марте или в начале апреля 1547 года, с признательностью отвечая на письмо, в котором поэт-гуманист Лука Мартини выражал восхищение его литературным талантом, Микеланджело с горечью добавляет: «Я стар, и смерть отняла у меня все помыслы молодости. И тот, кто не знает, что такое старость, должен терпеливо ждать ее прихода, ибо раньше он испытать этого не может»[1370].
Ученый и критик Бенедетто Варки в качестве темы лекции, которую прочитал во Флорентийской академии, обществе, основанном в 1540 году с целью содействовать изучению итальянской литературы, предпочел выбрать одно из стихотворений Микеланджело[1371]. Этот филологический анализ, опубликованный отдельной брошюрой, стал великолепной данью уважения поэту, который так и не прослушал полного курса латинской грамматики и, соответственно, никогда в полной мере не ощущал себя истинным, признанным литератором. Однако выбор Варки не мог не опечалить Микеланджело, ибо сонет, которому тот посвятил своему лекцию, был обращен к Виттории Колонна.[1372]