Джулио Бонасоне. Портрет Микеланджело Буонарроти. 1546. Гравюра, на которой запечатлен взволнованный пожилой человек, вероятно, дает наиболее точное представление об облике Микеланджело в преклонном возрасте

Микеланджело яростно отстаивал свое право вести себя грубо и бесцеремонно: «Не знаете Вы разве, что существуют науки, которые целиком захватывают человека, не оставляя в нем свободного места для Ваших досугов?»[1355]

Он настаивал, что неразумно ожидать, будто занятой человек станет тратить время на придворные любезности: «Выдающиеся художники никак не из гордости недоступны, а (не говоря уже об указанном недостатке времени) либо из-за того, что они встречают лишь немногих, которые владеют пониманием искусства, либо из-за того, что они не хотят быть отвлеченными пустой болтовней досужих людей от тех высоких мыслей, которые их непрерывно занимают, и не хотят быть втянутыми в мелочные будничные интересы»[1356].

Более того, по его мнению, художники просто обязаны быть «чудаками, нетерпимыми и недоступными в обращении»[1357], дабы создать замечательные вещи. «Даже если Его Святейшество папа мне иногда докучает и меня сердит, когда он со мной разговаривает и меня часто и настойчиво спрашивает: „Почему я к нему не являюсь?“, в то время как я хорошо сознаю, что служу ему лучше, когда, по свободной прихоти, работаю для него дома, и вопреки его приказу к нему не являюсь, если у меня к этому нет повода».

Павел III нисколько не оскорблялся таким нарушением этикета, его даже не смущало, что художник иногда говорит с ним, не снимая старой фетровой шляпы: «Он за это меня не казнит, но, наоборот, помогает мне жить»[1358].

Павел III и Микеланджело были пожилыми людьми, бо́льшую часть жизни они провели в одном окружении, в одной обстановке. Вероятно, они познакомились более пятидесяти лет тому назад, в середине девяностых годов XV века. Их во многом объединяли взгляды и вкусы, они стали свидетелями одних и тех же беспокойных времен. Папа явно разделял мнение Аретино, что принцев и правителей много, а Микеланджело – единственный. Однако вполне естественно, что, убежденный в исключительности мастера, Павел III тем решительнее уверился, что именно Микеланджело должен возвести величайший храм во всем христианском мире.

К концу декабря он преодолел сопротивление художника, в том числе предложив вмешаться в конфликт по поводу переправы через реку По[1359]. В 1535 году папа пожаловал Микеланджело право на прибыль, которую давала названная переправа. Однако художнику не сразу удалось воспользоваться этими доходами, а почти тотчас же после того, как деньги стали поступать, начались и неприятности. Его недоброжелателями была учреждена конкурирующая переправа, и в конце концов закрыли ее только по приказу папы. Затем поток наличных, полагающихся мастеру, попытался присвоить городской совет Пьяченцы, а в 1545 году, сделавшись герцогом Пармы и Пьяченцы, этими деньгами завладел грозный Пьерлуиджи Фарнезе.