В отличие от него Булгаков отталкивается от той мысли, что начало человеческого логоса находится не в коммуникативном порядке, а в Божественном Логосе, Который последовательно открывает Себя как Путь, Истину и Жизнь. Булгаков различал две мысли о Логосе в прологе Евангелия от Иоанна: «о Логосе в себе как Божественной Ипостаси, как Боге, и о логосе, действующем в мире, хотя и обращенном к Богу, энергию Логоса в мире, Софию»[858]. Софийная и тем самым Троичная энергия Логоса[859] нашла свое исполнение в реализации Христом Троичности Божественного Имени. «Прежде, нежели был Авраам, Я есмь» сказал Христос евреям, неспособным услышать слово Его (Ин. 8: 39–51). Мари-Жозеф ле Гийю, один из католических наследников мысли Булгакова, пишет: «Открываемое Имя Божие в Троичном свидетельстве Агнца есть именно то, что дает метафизическое обоснование миру. А открывается оно в самом сердце тайны самоумаления, тайны Отца и Сына, которое побуждает святого апостола Иоанна говорить, что “Бог есть любовь” (1 Ин. 4:16). Дозволяя ввести себя в “обитель Сыновней любви” духом преемственности, человек постигнет суть Сущего самого по себе, и его отправной точкой его истолкования станет Имя Отца»[860].

Жан-Марк Ферри, напротив, основывает человеческий логос на категории истины, которая сохранена в законе, установленном на «правилах истинности». И если для Ферри истинное вероучение является результатом установления различий в общепринятом мнении («доксе») между экзистенциальным констативным порядком и порядком нравственным, регулятивным, то для Булгакова ортодоксия – это жизнь во Христе Духом Святым. Согласно духовной традиции Добротолюбия, непрерывно славящей Имя Иисусово, возможность объяснять сказанное и сделанное является единственным источником соединения разума и духа. А это означает, что к констативному, регулятивному и экспрессивному порядкам следует равным образом добавить порядки веры, надежды и любви.

И условная, и синтаксическая пропозициональные грамматики, ставя вопрос, «способна ли программа заменить судьбу», дают возможность освободиться от иллюзий, являют в ассоциативной грамматике то, что механическая связь соединяет, к примеру, литеру «А» и черный цвет. Откуда же берет человек эту возможность использовать свою внутреннюю независимость от таких соединений? Символическая грамматика полностью подчинена лишь повелительному наклонению, то есть наклонению молитвы. Однако Ферри связывает повелительное наклонение с магической идеей, что произнесенное слово должно быть законом[861].