Таким образом, характерную особенность человеческого разума в философии Имени устанавливает не рациональное восприятие, а способность распознавать внутреннее слово во всякой вещи и, называя, изменять ее. Поэтому Христос сказал Своим ученикам, когда те изгоняли бесов Его Именем: «Однако ж тому не возрадуйтесь, что духи вам повинуются; но возрадуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20). И люди веруют, что в Последний день получат «новые имена», высеченные на белом камне. В Откровении Иоанна Богослова Сын Человеческий говорит Ангелу Церкви Сардийской, что в последний час «Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его» (Отк. 3:5). Однако ж, говоря о последнем (Судном) дне, мы скорее представляем конец времен, а не времена страданий. Выражаясь более красноречиво словами Шелли, которого любит цитировать Чарльз Тейлор, «все определяется и создается одновременно с тем, когда делается явным».

Ферри точно подмечает, что анимизм делает возможным для людей понимание природы через рассматривание растений и животных как личностей, а не просто предметов, каковыми они представляются модернистам. Точно так же олицетворение Христа средневековым императором является примером эвокативного или приписывающего мимесиса, а не пропозиональной логики, разделяющей реальность и вымысел. Ферри так же показывает, что синтаксически-пропозициональная грамматика закрывает себя для энергий мира, стремясь лишь к тому, чтобы утвердить интерсубъективность людей через высказывания и гарантировать объективность фактических состояний в тех или иных утверждениях. Вместо этого он поддерживает постепенность в грамматике. Для Ферри встреченная им вещь показывает не только единственное положение возможного, но и «многообразие значения». Через саму себя она значимо выражает часть себя.

Однако Ферри не развивает дальше эту мысль и не берется утверждать, что только преодоление аберраций анимизма (когда с растениями обращаются как с живыми существами), а также и аберраций пропозициональной грамматики (когда это же растение рассматривают как объект) может открыть путь откровению личного творения посредством Логоса всех логосов (logoi). Человек-микрокосм, открывая изнутри их софийную реальность, вместе с тем может давать им имена. Точно так основанием мимесиса мира является и сотворение человека по образу Бога. Именно это дает нам право понимать историю мира как божественную и человеческую драму. И именно это побуждает псалмопевца Давида говорить, что «всякое дыхание да славит Господа» (Пс. 150). Итак, нужно не идти от призывающего и приписывающего мимесиса к отказу от всякого мимесиса, поскольку это может привести к возникновению неосознанного деструктивного мимесиса, а разделять метафизический, религиозный, преобразующий и эсхатологический мимесис.