Но не все улеглись сразу. Многие, несмотря на усталость, отправились пикировать, комсить, шакалить. А более смирные и кроткие из братвы занялись попрошайничеством.

Курьезный случай произошел с Володей Шпаком (он сам рассказал мне об этом). Сей кадровый капитан Красной армии подошел к открытому окну, у которого сидела молодая немка.

— Гебен зи, битте, брот, либе фрау[1017]. Драй таг никс эссен[1018].

— Либе готт, ви вундерлишь[1019], — сказала немка. — Каковы русские, удивительный, странный народ. Вы завоевали полмира, а просите хлеб у нас, у побежденных.

Следующая наша ночевка была в Berlin-Lichtenrade, в 28 километрах от центра немецкой столицы[1020]. Ночь прошла без всяких происшествий, если не считать привычное шакальство, ставшее нашей второй натурой. В 6 часов утра вышли из Berlin-Lichtenrade. Пересекаем Berlin Ring[1021], идем по Berlinerstrasse[1022]. Вот и Tempelhof, рабочая окраина Берлина. Здесь много зелени и почти совсем нет руин. И вот мы вышли на Wilhelmstrasse[1023]. Здесь начинается зона смерти. Уже издалека слышен резкий трупный запах, который усиливается по мере приближения к центру Берлина. Проходим мимо Министерства авиации — официальной резиденции Геринга. Это огромное, серое, тяжелое, нелепое здание из крупных каменных блоков[1024]. Сейчас оно выглядит еще безобразнее, так как разрушено более чем наполовину.

В центре города почти нет целых домов. Но нельзя найти и совершенно развалившихся зданий, какими полна Западная Германия. Всюду, куда ни бросишь взгляд, стоят каменные коробки без окон и дверей, без крыш и перекрытий. Чувствуется по всему, что тут трудилась не столько американская, сколько английская авиация, причем она пользовалась преимущественно зажигалками, фосфором и напалмом. Показать бы здешним жителям Ганау, они наверняка воскликнули бы: «Ну, Берлин вышел из войны почти неповрежденным!»

Кто сказал, что Берлин — немецкий город? Нет, сейчас он полностью обрусел. По оживленным улицам стаями ходят наши солдаты и офицеры. Их быстрая, мажорная речь заглушает все прочие звуки на Wilhelmstrasse, на Potsdamerplatz[1025]. Русская песня звенит в воздухе, русская гармонь заливается во всех переулках, скверах, парках. На деревянных помостах, воздвигнутых на перекрестках, стоят русские девушки в защитных накидках и цветными флажками регулируют движение. Даже как-то не верится, что здесь недавно жили немцы. Сейчас их днем с огнем не сыщешь в Берлине. Я встретил только двух немцев. Они, как призраки, проскользнули мимо нас, прижимаясь к стене и боязливо озираясь по сторонам.